Мысли

С платформ свесился Трактор и дал отмашку желтым флажком. Заскрипели, завизжали тормоза, и поезд стал заметно сбавлять скорость. Он уже еле еле тащился мимо группы людей, вооруженных кирками и лопатами, которые сразу же начали убирать из под шпал гравий и землю, откидывая ее в заболоченную, затопленную водой низину. Когда путь сильно просел, они придали ему вид обычного для этого участка дороги подмыва и гуськом скрылись за деревьями.

Очень медленно, содрогаясь всеми своими суставами, поезд подкатывал к одноколейной ветке, ведущей в глубь леса, с которой люди в армейской форме проворно стаскивали маскировку. Машинист, высунувшись по пояс, напряженно вглядывался в группу военных, стоящую по ходу поезда. Среди них выделялась фигура молодого полковника.

— Давай давай, еще децел, еще слегка! — орал Могилов, сдвинув «фуражку аэродром» на затылок.

Рядом крутил настройку портативной рации Обертфельд, поочередно посматривая то на небо, то на часы, то на «полковника» Злачевского Могилова.

— Хорошо! Стоп! — надрывая глотку, крикнул Могилов и на той же ноте рявкнул Обертфельду: — Вызывай дрезины.

— Давай мотодрезины, да поживей! — зашипел в рацию Обертфельд.

Тем временем боевики, кто по прежнему в форме стрелков СА, кто уже в гражданке, вбивали в мягкую землю насыпи массивные металлические штыри, цепляли к ним лебедки и волокли тросы к тому месту, где разомкнувшийся состав освободил два вагона Љ 9075468, 9071277. Пока машинист под наблюдением вооруженных боевиков продвигал локомотив вперед, пока заднюю часть состава, включая платформы с сельхозтехникой, оттаскивали на лебедках назад, из леса появились две мотодрезины. Они, въехав на основной путь в образовавшийся разрыв, зацепили нужные вагоны и, натужно фыркая своими автомобильными дизелями, потащили их к «Логову».

— Быстрее! Быстрее! — подгонял Обертфельд, азартно потряхивая рацией.

— Живее, мать вашу так! — кричал Штырь, наблюдая, как двое боевиков смывают с крыши вагона кровь и добивают окончательно стекла в кабине комбайна, в которых виднелись характерные пулевые отверстия, со змеевидными, разбегающимися во все стороны трещинками.

К Могилову подлетел Костыль, один из боевиков, только что участвовавших в штурме поезда.

— Михаил Семеныч, сделали все как надо! — отрапортовал он.

— А как надо то? — засмеялся Могилов.

У него с утра было приподнятое настроение. Все шло без каких либо накладок. Состав подошел вовремя, прочесывание леса подтвердило отсутствие посторонних в районе операции. Обходчик Олесь под присмотром Рембо уже сообщил в Маневичи, что на «сороковом километре опять насыпь просела» и движение по перегону приостановлено. У деревни Пружаны стоят наготове одиннадцать ЗИЛ 130, крытых армейских машин, под первую партию «Проволоки».

— Ну как было надо то? — все еще смеясь, переспросил Могилов.

Костыль, смущенный неадекватным весельем шефа, замямлил:

— Охрану убрали без особых хлопот…

— Из твоих людей кто нибудь пострадал?

— Есть немного… Шувалова застрелили. А Лялкина в руку ранили.

— Ни хрена себе вояки! И чего, ВОХРа может так воевать?

— Да не ВОХРа, а волки настоящие, спецура, похоже…

— Ну да. Чего вам тягаться с профессионалами, — уже перестав смеяться, сказал Могилов. — А тех четверых закопайте где нибудь в лесу, подальше.

— Троих, — поправил шефа Костыль.

— Четверых, идиот, четверых! — уже начал смутно догадываться о случившемся Могилов. — Мне передавали, что груз сопровождают четыре человека.

Он некоторое время стоял неподвижно, наблюдая, как из леса мотодрезины выталкивают вагоны близнецы Љ 9075468 и 9071277, груженные уже не «Проволокой», а обыкновенной глиной в мешках, причем глина эта была из Молдавии, из Вулканешты, чтобы по анализам нельзя было определить район начавшейся операции. Обертфельд, поддерживающий постоянную связь с «Логовом», готовил рапорт Ягову, в котором сообщалось, что настоящие вагоны Љ 9075468 и 9071277 поставлены под разгрузку, а Макмаевский, приглашенный специалист по военной электронике, уже определил состав первой партии. Исходя из комплектности, содержимое контейнеров начали паковать в ящики из под крупнокалиберных артиллерийских боеприпасов. Однако сообщить шефу все эти подробности операции ему помешал Могилов, который вдруг заорал:

— Костыль, их было четверо! А убитых трое… Не дай бог, один ушел… Я ж тебя на кусочки порежу… Все за мной! Искать четвертого!

Он, придерживая полы развевающейся парадной полковничьей шинели, побежал вдоль состава к охранному вагону. За шефом рысью последовали четверо боевиков, вооруженных автоматами. Костыль заковылял следом, вытирая рукавом потное лицо:

— Да не мог он уйти, не мог! Я хорошо смотрел!

Могилов, запыхавшись, остановился у охранного вагона, достал сигарету, нервно затянулся:

— Еханный в рот, неужели спрыгнул! Лови его теперь по лесу. Не поймаешь. Всей операции конец.

Боевики поддели ломом дверь и, дружно налегая, с грохотом откатили ее в сторону. Прямо за ней стоял четвертый спецназовец. В бронежилете, шлеме, держа в руках по автомату, дула которых в упор смотрели на застывшую от неожиданности группу.