Мысли

Рядом с ним, заметно скучая без дела, поигрывая резиновой палкой, возвышался бугай Лузга, чуть дальше, возле сейфа, ковырялся спичкой в зубах начальник охраны.

— Могилов, ты почему копаешься во рту? — вдруг спросил Ягов.

— Так это, застревает мясцо…

— Что, денег нет зубы нормально сделать?

— Я, Василий Ефремович, совершенно не выношу ихних сверлилок. С детства.

— Адрес тебе дам, где без боли все сделают.

Ягов провел ладонью по редким волосам на висках, опять сел на стул перед Алешиным, долго затягивая воздух чихнул и высморкался в огромный клетчатый платок:

— О о… Пылищи то, пылищи… Ну вот что скажу, уважаемый. Болтанул ты складно, даже, не желая того, мне здорово помог, но я тебе не верю. Совсем не верю… И поэтому вопрос о твоей жизни или смерти оставляю открытым. Буду откровенным, мне нужен такой человек, как ты. «Мыслечитатель», шпагоглотатель и все такое прочее. Но я должен быть уверен на все сто процентов, что все, что до этого дня произошло, — результат твоей неординарности, а не деятельности органов. Или, скажем, моих врагов. Да… Единственный для тебя выход — еще раз основательно подтвердить свои способности, тем самым доказав, что ты в одиночку смог выйти на меня, на всю нашу контору и получить сведения, представляющие наши внутренние, очень важные секреты. Кроме того, моя служба безопасности, или контрразведка, как я ее называю, будет копать под тебя очень интенсивно, и я уверен, если что то было, они найдут. И тогда прости прощай. Ну а пока посидишь в одном крайне укромном местечке в Подмосковье. Итак, короткое резюме. Если ты чист, работаешь на меня, потому что отпустить тебя я уже не могу, за два часа ты успел узнать слишком много. Если ты мент — погибаешь лютой смертью, опять же потому, что очень много знаешь и, обладая такими способностями, представляешь опасность большую, чем весь сыскной аппарат МВД и КГБ, вместе взятые… Все! Могилов, отправляй его в Снегири, а сам готовься, поедем смотреть твоих архаровцев.

Глава 10

Старик в затертой на локтях балахуше, снятой с какого то нерадивого солдата правительственной армии, в новой, но уже запачканной землей чалме, устало прислонился к каменной кладке подземного арыка:

— Послушай, Хафизулла, сколько можно здесь сидеть, не пора ли вернуться в кишлак? У меня мулы не чищены и не поены, и дети без меня ужинать не садятся!

Хафизулла в раздумьях запустил пальцы в свою иссиня черную бороду, в которой тоненькими перышками виднелись седые волосы, и поудобней устроил на коленях старую английскую винтовку «Энфилд 303»:

— Я понимаю твои волнения, уважаемый Гульбеддин Абдулхак, но наш командир Абдулла Басир сказал, что очень нужна помощь. А из старейшин Шахиаваза остался только ты. Остальные ушли с семьями в Пакистан. Надежда только на тебя, ведь все здешние тропы известны только тебе… И потом тебе ведь обещали заплатить пятьсот тысяч афгани за совсем простые услуги проводника.

Старик кивнул, некоторое время сидел молча, потом опять заворчал о том, что хотел сегодня еще покопаться в поле, и, осторожно подобравшись к сводчатому выходу на поверхность, выглянул на дорогу:

— Гяуры все никак не угомонятся, чего то их сегодня больше обычного.

По дороге, проходящей в пятистах метрах от зеленки, скрывающей подземный арык, медленно двигалась колонна крытых военных грузовиков и бензоцистерн, под прикрытием двух средних танков Т 72 и нескольких бронетранспортеров. Изредка над колонной, на большой высоте, проходила пара дозорных вертолетов, громыхая в остывающем вечернем воздухе лопастями винтов. Чувствуя себя под их прикрытием в относительной безопасности, старшие машин дремали рядом с водителями.

Десантники, сидящие на пыльной броне БТРов, тоже имели расслабленный вид, хотя по привычке не спускали пристальных взглядов с коварных зарослей невдалеке от дороги. Как напоминание об опасности, рядом в кювете лежал обгоревший, ржавый остов боевой машины пехоты, чем то похожий на останки ископаемого ящера.

Хафизулла через плечо старика тоже выглянул на дорогу, скрипнул ремнями портупеи с притороченной к ней деревянной кобурой «Маузера» и объемной, полуторалитровой флягой:

— Спокойно идут, гаденыши. Сейчас выпустить бы пару снарядов из «безоткатки» по бензовозам, так чтоб костер в небо. А остальные машины сами запылают, на таком то расстоянии друг от друга. Близко идут, почти без промежутков — не боятся ничего…

— Слава Аллаху, что ты сегодня один, а то гяуры потом опять разбомбили бы Шахиаваз, и погибли бы последние дехкане! — Гульбеддин Абдулхак снова сел на корточки спиной к стенке арыка и взял из под носков грубых сандалий горсть сырой глинистой земли, которая сразу же распалась, на комочки слипшегося песка.