Мысли

— Ну какое, какое? — Лузга в темноте подмигнул Денису и покрутил у виска пальцем.

— Мужик волосатый, здоровый такой, шел, будто крался, а глазенки так и блестели прямо на меня. Колдун зажег спичку, а тот зашел за тонкое дерево и с другой стороны не вышел… — Кононов нерешительно повернулся и побрел обратно к бункеру, внутри которого, как обкладка у термоса, была разложена их палатка.

— А может, он, твой мужик волосатый, все таки за дерево спрятался и стоит там до сих пор? — спросил вдогонку Лузга. Тот только махнул рукой:

— Да вон это дерево, за него если только древко знамени можно спрятать, что я, слепой, что ли.

Лузга крякнул и, посмеиваясь, пошел следом. Неожиданно он застыл как вкопанный, затем медленно повернулся к Алешину:

— Со стрельбой вроде все ясно… Но долбануло то, взорвалось что?

Вопрос повис в воздухе. Из бункера раздался истошный вопль Кононова:

— Какая сволочь всю тушенку украла и сгущенку спиндила?! Эй!

Влетевшие внутрь Алешин и Лузга при свете карманного фонарика нашли бледного Кононова среди разбросанных вещей и скомканной, разорванной пополам палатки. Расщепленные, наструганные лучиной стойки от нее кучкой лежали в стороне.

— М да а а… — только и сказал Лузга, опускаясь на корточки среди разгрома.

— Что это было, Колдун? Что это было? — заплетающимся языком промямлил Кононов, не выпуская из рук «браунинг».

— Нечистая, наверное, — только и сказал Алешин и плотно захлопнул дверь. Кононов проворно подтащил к ней несколько бетонных обломков. Где то далеко, в чаще, заклекотала ночная птица. Все невольно вздрогнули.

— Чертовщина. Ну и местечко… — прошептал Лузга, быстро разжигая спиртовку.

Кононов, перемотав бинтом и залив йодом разбитую голову, скорбно копался в рюкзаке, прибавляя к списку пропавших вещей то японский календарик с голой женщиной на морском берегу, то пластмассовую кружку.

— Ну, компас, компас, зачем ей или… ему, зачем понадобился, ехана в рот?! — причитал он, сплевывая в сторону.

— Нас не было от силы минут десять. А тут полный шмон произошел, — заметил Лузга.

Выпив горячего кофе и кое как успокоившись, Лузга с Кононовым решили поспать, оставив Алешина дежурить. Однако через полчаса после того, как они погасили огонь, совсем недалеко заухала сова и, сорвавшись с веток, с хрустом и шумом принялась летать, видимо охотясь на какого то грызуна, которых в этом спокойном для животных месте водилось изрядное количество. Кононов с Лузгой, не сговариваясь, вылезли из под своих покрывал и выматерив все, что только было можно, решили скоротать остаток ночи за игрой в карты. Так и не сомкнув глаз, все трое встретили рассвет.

Утром, когда окончательно рассвело, выйдя на свет божий и потягиваясь, Лузга заметил вдалеке, между деревьями четырех человек. Они осторожно шли гуськом и несли носилки, на которых кто то метался и стонал. Группа шла с северо запада, обходя ровную бетонную площадку, утыканную остатками каких то ржавых металлических конструкций, между которыми робко пробивались березки. Лузга было принялся заряжать обрез, но тут разглядел, и узнал человека, идущего впереди. Это был Кротов, возглавляющий первую группу, начавшую свой путь от Сокаля и подошедшую к «Логову» по реке Стоход.

Лузга, махая руками, стал кричать. Наконец Кротов его заметил и повернул свою команду к бункеру.

Лица у всех были помятые и невыспавшиеся. Настроение премерзкое. Лежащий на носилках парень по прозвищу Стрем постоянно ныл, хватая руками и ощупывая правую ногу, на которой не хватало ступни. Кротов рассказал, как группа, разбуженная стрельбой, выскочила в полном составе из палаток. Все хаотично рванули в лес и напоролись на старое минное поле, тянущееся, как и предупреждал Алешин, вдоль пологого берега Стохода. Стрем остался без ступни, а Любарского, подорвавшегося на мине, они закопали утром на берегу, собрав буквально по кусочкам.

Без аппетита все вместе позавтракали. Двое потащили Стрема к железной дороге, а остальные разбрелись по территории «Логова» поглазеть на окружающие развалины. Основной задачей было найти надежное место для временного хранения военной электроники…

Денис отогнал наплывшие воспоминания. За окном, уже давно не прекращаясь, моросил дождь. Было слышно, как капли монотонно бьют по карнизу балкона. Ягов все еще разговаривал по телефону:

— Ну хорошо, хорошо, не горячись, я тебя не обвиняю, но учти, деньги за «железо» уже получены и мне не хотелось бы подводить хороших людей, так что товары из Байхожи должны выехать уже на этой неделе… Вот черт, опять подключились!

Ягов повертел в руках загудевшую трубку и положил ее на стол. Денис, заметно похудевший после недельной поездки по железной дороге и сидения в лесу, потер ладонью влажный лоб:

— А вы не боитесь, что вас подслушают?

— Кто, гэбисты? Это просто невозможно. А, да ты, наверное, удивляешься тому, как я свободно разговариваю по городскому телефону?

— Да.