Наше счастье вовсе не состоит и не должно состоять в полном удовлетворении, при котором не оставалось бы ничего больше желать, что способствовало бы только отупению нашего ума. Вечное стремление к новым наслаждениям и новым совершенствам – это и есть счастье.
Счастье в своем полном объеме есть наивысшее удовольствие, к которому мы способны, несчастье – наивысшее страдание.
Счастливым надо уметь быть
Счастье не меняет нравов: оно их подчеркивает.
Наслаждение – это облик счастья. И всякое существо счастливо, когда следует своему предназначению, иными словами, своим склонностям, удовлетворяет насущные потребности; когда оно осуществляет себя, является тем, что оно есть на самом деле.
Счастье человека – где-то между свободой и дисциплиной. Одна свобода без строгой дисциплины и правила без чувства свободы не могут создать полноценную человеческую личность.
Счастье завоевывается и вырабатывается, а не получается в готовом виде из рук благодетеля. И самая трудная часть задачи состоит именно в том, чтобы составить себе понятие о счастье и отыскать себе ту дорогу, которая должна к нему привести.
Величайшая прелесть общедоступного счастья состоит не в разнообразии и яркости наслаждений, а преимущественно в том, что у этих наслаждений нет обратной стороны, т.е. что эти наслаждения не покупаются ценою чужих страданий.
Счастье – это любимый человек плюс любимая работа.
…из всех политических идеалов те, которыми вдохновляются стремления сделать человека счастливым, пожалуй наиболее опасны. Такие идеалы неизменно приводят к попытке навязать другим нашу систему “высших” ценностей для того, чтобы они осознали, что с нашей точки зрения имеет чрезвычайную важность для их счастья, для того, чтобы так сказать, спасти их души. Они ведут к утопизму и романтизму. Мы все чувствуем, что любой был бы счастлив в прекрасном и совершенном мире наших грез. Вне сомнения, небеса спустились бы на землю, если бы мы все могли любить друг друга. Но попытка создать рай на земле неизбежно приводит к созданию преисподней. Она вызывает нетерпимость. Она вызывает религиозные войны и спасение душ посредством инквизиции. К тому же она, я уверен, основывается на полном непонимании нашего морального долга. Наш моральный долг состоит в том, чтобы помогать нуждающимся в нашей помощи, однако моральный долг не может заключаться в том, чтобы делать других счастливыми, ведь это от нас не зависит, и к тому же это слишком часто представляет собой не что иное, как вмешательство в частную жизнь тех, к кому мы имеем дружескую склонность.
Говорят, что несчастие хорошая школа: может быть. Но счастие есть лучший университет. Оно завершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному.
Несчастье умудряет человека, хотя и не обогащает его.
Я счастлив оттого, что брал, но и даю.
Единственное искусство быть счастливым – сознавать, что твое счастье в твоих руках.
Расположение к человеку – желать ему счастья.
Раз счастье, два счастье – да помилуй бог, надобно и умение.
Счастье в прошлом есть скорбь в настоящем.
Счастье есть удовольствие без раскаяния.
Счастливее всех тот, кто зависит только от себя.
Человек счастлив, когда он достигает того, чего хочет.
* * *
Быть счастливым – это значит чувствовать себя сильным.
Счастье – в полноте жизни, в том, чтобы все ее стороны – физическая, нравственная, духовная, эстетическая – были развиты и гармонировали между собой. Деятельным же выражением счастья являются любовь и творчество.
Существуют две крайние позиции в понимании счастья. Одни считают, что счастье – целиком подарок судьбы, результат везения, случайный дар. Другие утверждают, что счастье целиком зависит от человека, от его воли и желания.
В действительности оно – и результат везения, и результат борьбы-труда.
Обычно подчеркивают момент зависимости счастья от самого человека, а именно, что человек – кузнец своего счастья. И это справедливо. Хотя умом мы понимаем, что не всё от нас зависит, тем не менее настраиваем себя на то, что должны пройти свою часть пути к счастью несмотря ни на что. Своей деятельностью мы можем компенсировать невезение и даже поспорить с несчастливым жребием.
Пословица утверждает: сытый голодного не разумеет. Это так. Но: голодный вообще не разумеет!