Мысли и сердце

Что мы завтра оперируем? Операцию с АИКом отменили. Зря поддались слабости. Может быть, еще можно вернуть? Не стоит. Матери уже сказали, что не будет. Материнское сердце не игрушка - взад да вперед. Вместо этого Лени возьмем взрослого. Сорокина, с сужением аорты. Его Петро прооперирует. Кровь той же группы. Да, возьмем. Только, кажется, там есть отложения извести в клапане. Придется самому побыть, чтобы включиться, если будет трудно.

Да, я же хотел завтра пораньше уйти, чтобы пописать. Статью давно нужно отправить. Ничего, подождет еще. Подождет… Как хорошо вот так устать, а потом лежать вытянувшись… Если бы не завтрашний день… не заботы… постоянно новые заботы… 

Книга вторая

Третий день. Через полгода

Понедельник. Пятиминутка окончилась. Обход.

Так не хочется начинать неделю… Поехать бы в лес, полежать на теплой земле… Тихо падают с кленов красные листья. Деревья высокие и неподвижные в бледном осеннем небе. Солнце теплое. Леночка ходит где-то близко, болтает, слов не разобрать, грибы ищет. И думать совсем не нужно - только смотреть и слушать. Хорошо. Счастье.

Вчера не удалось - вызвали в пригородную больницу. Испортили воскресенье. Легочное кровотечение, обязательно в праздник. Но - молодая женщина, в глазах ужас. Боится двинуться, даже дышать. Потом вдруг легкий кашель - и кровь прямо льется изо рта, сразу почти стакан. А, не жалей воскресенья. Час пролежишь под солнцем, два, а потом все равно мысли, как облака, затягивают бездумное небо. Иначе - скука.

Так что все равно. Мечта даже лучше. Обход.

– Ну, пошли, пошли!

Оглядываюсь: гвардия какая, молодец к молодцу! Почему не позвонили об этой женщине? Нет, ничего не может быть. Операция хорошая. Брось - чужая больница. Наоборот, вызвали бы, если не знают. Но там порядка нет. Примитив. Первая палата.

Взгляд в дверях: смотрят из-под одеял ребячьи мордашки, все веселые. Будто это санаторий, а не семь процентов смертности… Дети. Не понимают. Так и весь мир живет, не верит, что завтра может быть война.

– Здравствуйте, ребята!

– Здра…ст…

Нестройно. Маленькие.

Порядок: Вася - лечащий врач - ждет у первой кровати, весь собранный, губы поджаты. Вот и начальство Мария Васильевна входит, заведующая отделением: строга и официальна. Она всегда строга. Начинаем.

– Ну как дела, пацан?

Рука сама тянется потрепать за вихор, потрогать теплую щечку. Приятель: операция позади, скоро домой.

Улыбка на все лицо, тянет руки. Уже грязные!

Когда успел?

– Хорошо! Домой еду! В школу мне можно, дедушка?… - Тревога в глазах: профессор - как Бог, все от него - и боль и радость.

– Конечно, можно. И скорее - ребята уже месяц как учатся!

Захлопал в ладоши. В семь лет, в первый класс - вот как здорово!

Вася пытается докладывать:

– Тридцать два дня после радикальной операции по поводу…

– Не надо, все знаю. Выпишите сегодня. Матери скажете: через две недели в школу, но осторожно.

Услышал.

– А разве не завтра? Я же бегаю, совсем не задыхаюсь!

– Ну подожди немного, нужно же привыкнуть по земле ходить!

Сомнение в глазах: какая разница - по полу, по земле?

Обход проходит нормально.

Настроение хорошее. В клинике нет особенно тяжелых больных, никому смерть не угрожает. И вообще последние три недели никто не умер (Тьфу, тьфу, не сглазить!)

Вася сегодня молодец. Знает больных, помни! анализы. Вышколила Марья. Было: оперировать - пожалуйста, а больные - с холодком. Забыл то, забыл другое. «Смотри - лишу операций!»

Хороши ребята, которые поправляются после удачной операции! Такие близкие, милые… Жалко их отпускать домой - лежали бы и лежали месяцами.

– Научимся оперировать тетрады, клапаны вшивать - тогда сам черт не брат! Не жизнь будет, а малина.

Это Петро. Всегда был оптимистом.

– Ох и далеко до этого!

Вот они лежат рядышком, ребята, к которым страшно прикоснуться.

Вадим, Вадик, десять лет. «Дефект межжелудочковой перегородки с высоким давлением в легочной артерии». Было зондирование: в аорте - сто десять, а в легочной - сто. На рентгене - сердце значительно расширено. «Операция противопоказана».

Большие глаза и длинные ресницы. Как на картинке. Два месяца я прохожу мимо его кровати, отделываясь пустыми замечаниями и улыбками. Все понимает. Читает и читает книги - тонкие, толстые, для взрослых. Сначала спрашивал: «Когда операция?» - а теперь только смотрит…

Милый мальчик, что я могу тебе сказать? Как рассчитать этот риск, как заглянуть вперед?

– Подожди. Подожди, дорогой. Дай нам приготовиться.

«Приготовиться». Один сын. Родители - врачи. Деликатные люди - стесняются подходить, спрашивать. Они решили - «делайте, будь что будет».

А я не могу решиться. Не могу и не могу. Как посмотрю на эти глаза, так сразу все сжимается внутри, и опять: «Отложим».

Вот если бы была у нас кислородная камера! Положили бы его после операции, создали высокое давление, и было бы все в порядке.