Мысли и воспоминания

Достойно внимания далее, что в его речи от 5 февраля 1891 г. заключалось противоречие, которое подвергает сомнению убежденность оратора в правдоподобии своих аргументов. Если бы он считал сам по себе договор объективно полезным, то не поддался бы искушению при помощи рискованных аргументов перенести ответственность за него на своего предшественника. Ему не нужно было бы делить со мной заслугу заключения выгодной сделки и для этого извлекать из документов мои заявления, которые по времени, поводам, по их связи и назначению не имели того значения, которое им придается. В речи 30 ноября 1891 г. он уже не ощущает потребности приписывать мне часть ответственности; он заявляет: одного этого года было вполне достаточно, чтобы показать, как правильно мы действовали.

Глава двенадцатая Торговый договор с Австрией

Попытка Австрии использовать для получения экономических выгод тесные политические отношения с нами, установившиеся в силу германских традиций и развития, как уже упоминалось, впервые проявилась во времена князя Шварценберга в форме стремления к Таможенному союзу, а затем настойчиво повторялась по различным поводам. Однако попытка эта сразу же потерпела неудачу ввиду невозможности найти правильное мерило для распределения между членами Таможенного союза таможенных доходов, получаемых от подлежащих обложению товаров, потребляемых населением. Сознание невозможности полного таможенного объединения не смогло, однако, устранить естественного стремления [Австрии] поживиться за наш счет путем торговых договоров. Ослабление монархической власти и нужда в парламентских голосах усиливают вожделения известных классов избирателей. В последние десятилетия преобладание в Австро-Венгрии получила венгерская половина империи, а галицийские голоса приобрели большую ценность, чем раньше, не только для парламентского большинства, но и для внешнеполитических возможностей. Аппетиты аграриев этих восточных областей Австрии приобрели влияние на решения правительства; и если последнее может эти аппетиты удовлетворить любезностью за счет Германии и ее неопытности, то оно, конечно, воспользуется каждой неудачной уступкой германской политики, чтобы выйти из внутренних затруднений и удовлетворить венгерских и галицийских аграриев. Издержки эти, поскольку они не будут покрыты германским добродушием, падут скорее на промышленные, чем на аграрные элементы Цислейтании, за вычетом Галиции. Эти элементы менее опасны для австрийской политики и менее способны оказать сопротивление, чем венгры и поляки, если бы они были недовольны. Немцы послушнее властям и менее искушены в вопросах внутренней политики, чем другие национальности Австрии. Об этом свидетельствует доктринерский характер конституционной борьбы, которую хербстовские безвременники (Herbstzeitlosen) вели вплоть до разрыва со своей же династией – этим самым естественным и самым сильным союзником немцев.