Мысли из палаты №6

– Латунная. Блестит, как золото, а не золото. Потерялась, и ладно. Другую надену. У меня их еще штук пять, – пояснил он.

А я вдруг почувствовал себя жестоко обманутым. Похоже, этот фальшивый герой вовсе не Герой, а заурядный шарлатан. За весь вечер ни слова о войне – ни он, ни отец, как сговорились. Может, этот тип и на фронте не был. Познакомились с отцом на станции и решили выпить за знакомство. А в оправдание загула и для пущей важности этот мошенник фальшивую звезду Героя нацепил. Хорошо, еще одну повесил, а мог бы и две, а то и все пять.

Через полчаса поисков Сашка все же отыскал закатившуюся под шкаф звездочку. Герой обрадовался и стал собираться домой, но мне он уже был не интересен.

Лишь через несколько лет узнал, что все Герои носят муляжи, но тогда испытал такое разочарование, что вновь потерял веру в рассказы отца…

Но польза от встречи с Героем все же была: по его совету отец написал запрос в центральный архив министерства обороны.

И вот однажды батя пришел с работы навеселе и тут же вручил мне какой-то документ на бланке:

– Вот, сынок, читай вслух. А то вы мне не верили, – возмущенно горячился он, но, судя по всему, был чрезвычайно доволен собой.

Это был ответ из военного архива, куда отец обратился с просьбой подтвердить срок его нахождения в действующей армии. Архив подтвердил фронтовые год и три месяца отца, а также известил, что в архиве хранится орден «Красного Знамени», которым он награжден еще в начале 1943 года, но так и не получил.

– Мать, это как раз тот орден, – попытался отец что-то напомнить матери.

– Какой тот? – удивленно спросила она.

– Да мне тогда после госпиталя отпуск предоставили, а оказалось, ехать некуда. Тебя как раз в Сталинград направили. Адреса у меня еще не было. Родители в оккупации. Вот и решил навестить тещу в Кораблино. Приехал, а она мне, ну-ка, Афанасий, где твой орден «Красного Знамени», покажи. Не знаю, говорю, ничего, откуда у вас такая новость. По радио, говорит, передавали, все данные твои. Не знаю, говорю, нет ордена. А на заметку взял, – бодро и весело рассказал отец…

Вскоре его вызвали в обком партии, где вручили орден. Об этом событии рассказали по радио и написали в газетах. Заголовок и содержание одной из статей «Награда нашла героя через шестнадцать лет» помню до сих пор.

В статье излагалось, как старшина пехотной роты, бывший десантник, списанный по ранению, умелыми действиями вывел свою роту, которой командовал как старший по званию, в тыл врага. Потеряв ранеными всего три человека, рота полностью уничтожила впятеро превосходившие силы противника. Сам герой уничтожил в том бою два вражеских танка и одиннадцать фашистов. Благодаря его инициативе, наступление наших войск на том участке прошло более успешно, чем планировалось, хотя могло бы закончиться плачевно.

– Ну, батя, теперь верю, что ты действительно мог стать Героем Советского Союза, – сказал отцу под впечатлением от прочитанного.

– Так ты что, мне не веришь, сынок?.. Ну и ну… Ты же сам видел моего однополчанина, с которым мы Днепр форсировали, – обиделся батя.

– Видеть-то, видел, – согласился я, – Но ни ты, ни он так ничего тогда и не рассказали. А здесь целая статья в газете.

– Эти газетчики напишут, – вдруг удивил отец, – Со мной даже не поговорили. Списали данные из наградных документов, и сами что-то прибавили. Вот и написали совсем не так, как было.

– Ну, ты даешь, батя! Разве могут в газетах писать неправду?

– Сколько угодно, сынок… Статьи пишут люди. Как надо, так и напишут. Любого могут героем сделать, а могут наоборот… В принципе, вроде бы все верно, а на самом деле, – махнул рукой отец и пошел готовить ужин.

Конечно же, меня, в мои пятнадцать лет, интересовали подробности. К тому же тогда я впервые услышал, что написанное в газетах и даже в наградных документах не всегда совпадает с истиной. Рассказ отца о тех событиях стал для меня потрясением.

Но вытаскивать из него информацию пришлось буквально по крупицам – разговорить отца на военные темы можно было лишь, когда он приходил не совсем трезвым, и при этом удавалось избежать праведного гнева матери. Только в таком состоянии батя хоть и без энтузиазма, но отвечал на вопросы, иначе его ответ всегда был одним и тем же:

– Зачем тебе это, сынок? Читай книги – там о войне все написано, как надо.

– О тебе же там не написано, – резонно возражал ему.

– О себе я как-нибудь сам напишу, сынок, или ты напишешь, когда повзрослеешь и сможешь понять.

– Я уже не ребенок, батя, – возмущался его словам, – Что же такое я должен понять, чего сейчас не понимаю?.. Да и как напишу, если ты ничего не рассказываешь?

Батя в ответ лишь смеялся, закуривал очередную папиросу и уходил по своим делам…

Но в ту осень пятьдесят девятого года отец месяца два, а то и больше, «обмывал» с приятелями свой орден, и это, как ни странно, сходило ему с рук – мама делала вид, что не сердилась.