Мысли Ленина о религии

 А между тем, — пишет Толстой, — ответ на вопрос о том, как жил прежде рабочий народ может дать только признание религии необходимым условием жизни народа, и поэтому ответ в изучении тех религий, которые исповедовали народы, и которые поставили народы в то положение, в котором они находились» (Л. Н. Толстой. Что такое религия и в чем сущность её. Москва 1917. Издание «Задруга». Стр. 46).

Ленин не ограничивался, критикой этих противоречий и указанием этих противоречий. Он отметил, что особенности взглядов Толстого — это особенности нашей революции, как крестьянской буржуазной революции.

«Противоречия во взглядах Толстого, с этой точки зрения, — действительное зеркало тех противоречивых условий, в которые поставлена была историческая деятельность крестьянства в нашей революции. С одной стороны, века крепостного гнета и форсированного пореформенного разорения накопили горы ненависти, злобы и отчаянной решимости. Стремление смести до основания и казенную церковь, и помещиков, и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового общежитие свободных и равноправных мелких крестьян, — это стремление красной нитью проходит через каждый исторический шаг крестьян в нашей революции, и несомненно, что идейное содержание писаний Толстого гораздо больше соответствует этому крестьянскому стремлению, чем отвлеченному «христианскому анархизму», как оценивают иногда «систему» его взглядов.

Чрезвычайно ценно было выделить в учении не только Толстого, но и всего сектантства русского то, что в нем хоть сколько-нибудь революционного, что толкало крестьянство на протест против самодержавного государства. Мы уже указывали в статьях Ленина: «Об отношении классов и партии в Государственной Думе к религии, к церкви», как Ленин умел отмечать в выступлениях трудовика-крестьянина Рожкова революционную сторону крестьянского протеста против мерзостей религиозных организаций. Именно Ленин был за то, чтобы нам вести в пору борьбы с царским самодержавием работу, среди сектантства. Тов. В. Бонч-Бруевичу было поручено нашей партией издавать журнал «Рассвет», в котором подчеркивались вce проявления революционной борьбы сектантства. Но Ленин видел, что в толстовстве, на-ряду с резкой критикой казенной церкви, помещичьего правительства, землевладельческих порядков заключается в то же время и самая опасная для революции сторона — это учение о непротивлении злу. Ленин видел, что это учение есть тоже зеркало, отражение того, что жило в крестьянстве:

«В нашей революции меньшая часть крестьянства действительно боролась, хоть сколько-нибудь организуясь для этой цели, и совсем небольшая часть поднималась с оружием в руках на истребление своих врагов, на уничтожение царских слуг и помещичьих защитников. Большая часть крестьянства плакала и молилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения и посылала «ходателей», — совсем в духе Льва Николаевича Толстого. Как всегда бывает в таких случаях, толстовское воздержание от политики, толстовское отречение от политики, отсутствие интереса к ней и понимания ее, делали то, что за сознательным и революционным пролетариатом шло меньшинство, большинство же было добычей тех беспринципных, холуйских, буржуазных интеллигентов, которые под названием кадетов бегали в собрания трудовиков, в переднюю Столыпина, клянчили, торговались, примиряли, обещали примирить — пока их не выгнали пинком солдатского сапога. Толстовские идеи — это зеркало слабости, недостатки нашего крестьянского восстания, отражение мягкотелости патриархальной деревни и закорузлой трусливости «хозяйственного мужичка».

Ленин на примере солдатских восстаний 1905—6 годов показывает, как эта слабая сторона крестьянских восстаний, слабая сторона нашей крестьянской буржуазной революции того времени приводила к разгрому движения.

«Солдат был полон сочувствия крестьянскому делу: его глаза разгорались при одном упоминании о земле. Не раз власть переходила в войсках в руки солдатской массы, но решительного использования этой власти почти не было; солдаты колебались; через несколько часов, убив какого-нибудь ненавистного начальника, они освобождали из-под ареста остальных, вступали в переговоры с властью и затем становились под расстрел, ложились под розги, впрягались снова в ярмо, — совсем в духе Льва Николаевича Толстого».

Эта статья о Толстом показывает, насколько Ленину, противно было всякое непротивленство, как оно должно было быть ненавистно всякому действительному революционеру. Толстой не был революционером, как его многие пытались и пытаются представить. Несмотря на то, что Толстой дал непередаваемые образцы критики буржуазного государства, Толстой сам удержал многих людей от серьезной борьбы с этим буржуазным государством. Вот почему Ленин писал в конце своей статьи о Толстом: