Mysterium Coniunctionis

790 Алхимия, с ее богатством символов, дает нам возможность проникнуть в предприятие человеческого разума, которое можно сравнить с религиозным ритуалом, opus divinum. Разница между ними заключается в том, что алхимическое opus было не коллективной деятельностью с четко определенными формой и содержанием, несмотря на сходство их фундаментальных принципов, а, скорее, индивидуальным предприятием с трансцендентальной задачей создания "единства", ставкой в котором для алхимика была его душа. Это было работа по соединению внешне несовместимых противоположностей, противостояние которых понималось, что характерно, не просто как естественная вражда физических элементов, а, в то же самое время, как нравственный конфликт. Поскольку алхимик считал, что объект его предприятия находится как вне, так и внутри него, и является как физическим, так и психическим, то работа его распространялась на всю природу и цель ее заключалась в символе, который обладал эмпирическим и, в то же самое время, трансцендентальным аспектом.

791 Точно так же, как алхимия на протяжении столетий наощупь пробиралась в бесконечном темном лабиринте своих теоретических предположений и практических экспериментов, так начавшаяся с К. Г. Гаруса психология бессознательного пошла по пути с которого сбились алхимики. Примечательный факт: это произошло как раз в тот момент истории, когда ожидания алхимиков нашли свое наивысшее поэтическое выражение в "Фаусте" Гете. Создавая свои произведения, Гарус, конечно, не мог знать, что он перебрасывает философский мост в эмпирическую философию будущего, которая совершенно буквально поймет старое алхимическое правило: instercore invenitur — "найдешь его в грязи". Не в той, ничего не стоящей, неприятной, отвергнутой всеми, субстанции, которую можно подобрать где угодно, а в опасной тьме человеческой психе, которая теперь стала доступной для клинического наблюдения. Только там можно отыскать все эти противоречия, эти гротескные фантазмы и непристойные символы, которые так волновали воображение алхимиков и сбивали их с толку в такой же степени, в какой и просветляли. Перед психологом стоит та же самая проблема, которая в течение семнадцати веков держала в напряжении алхимиков: Что делать с этими антагонистическими силами? Может ли он освободиться от них? Или он должен признать их существование и его задача состоит в том, чтобы привести их в гармонию и из множества противоречий создать единство, которое, конечно, не наступит само по себе, но может наступить — Deo concedente — благодаря усилиям человека?