Мытарства

— Сто бумажекъ ему, не за столомъ сказано, чорту, собственноручно всучилъ… Отлично!… Сыграли свадьбу. — Онъ меня такъ на рукахъ и носитъ… такой, сякой, немазаный, шуренокъ, родной! — Ладно, молъ, хорошо!… Ну стали они жить: жена на машинкѣ трыкъ, трыкъ… Онъ на линію попалъ… зафортунило ему… Знаешь, какъ пойдетъ линія, играетъ и глиняна… Одначе денегъ мнѣ не отдаетъ… Не отдаетъ да и все!… нѣту и нѣтъ… «Погоди, говоритъ, отдамъ, ужли зажилю»… Ну, водочки мнѣ поставитъ, закусить, то, се, умаслитъ: министръ, а не мужикъ… Тянулъ, тянулъ. Старуха покойница поѣдомъ ѣстъ меня: «завыли наши денежки»!… Захворала инда отъ этого. А можетъ и отъ чего другого, только похворала, похворала да и съ копыльевъ долой… отдала Богу душу… Загоревалъ я… закургузилъ… нынче выпить, завтра съ похмелья… Денежки таютъ… Думаю себѣ: ладно, у шурина есть… Пить да пить, милый, пить да пить… втянулся!… На Хиву попалъ, потерялъ ликъ человѣчій… въ люди ужъ совѣстно идти, — нагъ, босъ, трясеніе во всѣхъ суставахъ… Но, однако, разъ собрался, отрезвѣлъ, ужаснулся самъ на себя… Пойду, думаю, къ шурину, возьму свои деньги, поступлю въ монастырь къ преподобному Мефодію на Пѣсношу… Тамъ, знаю, возьмутъ меня… Тамъ и косточки похороню, думаю… Пошелъ вечеромъ къ нему… днемъ то не ловко: ужъ очень я того, оборвался… Прихожу. Ну, здорово живете! Посмотрѣлъ онъ на меня: «ты кто, говоритъ, такой?..» Какъ кто?.. возьми глаза въ зубы… шуринъ твой Никифоръ!… «Буде, говорить, врать то»… Да что ты, говорю, Епалъ, аль бѣлены объѣлся?. За деньгами я къ тебѣ пришелъ… «За какими деньгами»? За своими. За долгомъ. «Что ты, говоритъ, золотая рота, какой долгъ?.. Ничего я тебѣ не долженъ»! Побойся, говорю, Бога, сестра вотъ свидѣтельница… Сестра молчитъ, ни чукнетъ… голову наклонила: покраснѣло у ней все рыло, какъ зарево… «Уходи, онъ говорилъ опять, пока цѣлъ»… Заплакалъ я… На колѣнки передъ нимъ всталъ, на старости лѣтъ, передъ жуликомъ… прошу, плачу… Да гдѣ же! нѣшто проймешь душу человѣчью, коли она зачерствѣла… Не далъ… отперся… кликнулъ пошелъ дворниковъ… «Выведите, говоритъ, его за ворота, да дайте ему хорошаго раза»… Ну дворники, извѣстно, рады… имъ потѣха… вытащили меня за калитку да и давай вваливать… Отвѣсили разовъ пятокъ, пустили… Эхъ, обозлился я о ту пору… Да… а, что станешь дѣлать?.. Ну, думаю, пропадай! Взялъ, понимаешь, впервой отъ роду, всталъ на углу Столѣшникова переулка, у церкви то… знаешь?.. началъ просить Христовымъ именемъ… И задалось мнѣ на диво… какой-то баринъ цѣлковый далъ сразу… Рупь семь гривенъ, живымъ манеромъ подстрѣлилъ я о ту пору… Ну, извѣстное дѣло, куда идти?. Одна нашему брату дорога не заказана — въ трактиръ… Думаю себѣ, выпью водочки для храбрости, куплю ножикъ, зарѣжу пойду его анафему… Пришелъ въ трактиръ выпилъ сотку, мало показалось, еще выпилъ… а тамъ еще… до сыта налакался… всѣ деньги ухнулъ… По утру въ части проснулся… Вотъ вѣдь какое дѣло!..

— Видаешь его когда?

— Нѣтъ… Господь съ нимъ… На што онъ мнѣ?.. А что, другъ, — добавилъ онъ, помолчавъ, — не подремать-ли намъ пока, а?.. До ужина то далеко…

И, говоря это, онъ положилъ «кренделемъ» на столъ руки, ткнулся въ нихъ головой и вскорѣ захрапѣлъ…

XIX

Я хотѣлъ было послѣдовать его примѣру, но не могъ и вышелъ изъ столовой на крыльцо…

Постоявъ здѣсь съ полчаса, я думалъ было идти обратно, потому что озябъ и что-то стало у меня покалывать въ боку, какъ вдругъ увидалъ идущую подъ горку къ крыльцу, гдѣ я стоялъ, высокую женщину, закутанную въ сѣрую шаль… На рукахъ она несла грудного ребенка и вела за ручку дѣвочку, худенькую и крайне бѣдно одѣтую… Подойдя къ крыльцу, она остановилась и спросила у меня, съ трудомъ выговаривая слова отъ усталости и тяжело дыша, какъ загнанная лошадь:

— Батюшка, здѣся столова, ай нѣтъ?..

— Здѣсь.

— Скажи ты мнѣ на милость, какъ мнѣ мужа сыскать?..

— А онъ здѣсь?

— Здѣся… Я доподлинно узнала… здѣся онъ… Охъ, отъ Калуцкихъ воротъ шла… смерть моя! Какъ мнѣ его увидать-то, разбойника?!

— Спросить надо… тутъ народу много… Иди за мной.

Я ввелъ ее въ столовую. Она, робѣя, остановилась въ дверяхъ. Вѣроятно, этотъ шумъ и видъ множества такихъ «страшныхъ» людей поразилъ ее… Ее сейчасъ же окружила толпа любопытныхъ.

— Кто такая? Зачѣмъ? Кого надо?

— Мужа бы мнѣ… сказывали: здѣся…

— Мужа?.. Какого мужа? какъ звать? — заоралъ какой-то здоровенный малый надъ самымъ ея ухомъ. — Не я-ли грѣхомъ…

— Звать-то… Иваномъ… Иванъ Красавинъ… Фабричный онъ… на самоткацкой работалъ…

— Иванъ Красавинъ! — заоралъ малый, обернувшись къ толпѣ, - Красавинъ! Иванъ Красавинъ… чортъ… эй! кто здѣся Красавинъ, выходи лѣшій!… Эй, Красавинъ!..

— Здѣся!… Я Красавинъ! — раздался гдѣ-то вдали голосъ.

— Иди сюда, дьяволъ… жена пришла!…