Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

Из документов видно, как трудно и сложно устраивалась судьба детей, внуков и правнуков главы рода дьячковского сына Саввы Васильева, дьякона затерянного в глухомани небогатого села, места, подобного тому, о котором Н. Г. Чернышевский сказал по поводу жительства своего прадеда с материнской стороны: «глухая глушь среди глухого края» (1, 220). Лишь очень немногим удавалось добиться должности священника – самое большое, на что могли рассчитывать неимущие служители религиозного культа, по своему экономическому и юридическому положению сливавшиеся с разночинцами. Дореволюционный историк писал, что во второй половине XVII в. в духовное звание нередко вступали «люди даже и несвободных состояний», а «помещики имели у себя священно-церковнослужителей часто из своих же крестьян».[25] Шансы повышались у тех, кто получал семинарское образование. Но такая возможность появлялась очень редко и ещё реже попадавшие в семинарию могли благополучно окончить курс. Однако постоянная материальная нужда, незнатность происхождения, отсутствие привилегий вырабатывали характерную для разночинцев жизненную стойкость, трезвое отношение к жизни. Не случайно один из дореволюционных исследователей писал о Н. Г. Чернышевском: «В нём преобладала одна черта, которую всего лучше можно охарактеризовать понятием „здравого смысла”».[26] Из поколения в поколение переходила выковываемая в постоянной борьбе за существование воля, привычка полагаться только на себя, упорное стремление улучшить свою жизнь. Это отчётливо проглядывает в настойчивых попытках сельских священнослужителей дать своим детям семинарское образование. Такую заботу энергично проявили два сына Саввы Васильева – Василий и Алексей, причем наиболее успешными оказались дети первого. Из многочисленной семьи священника Василия Саввина в семинарии учились Марк и Никанор. Именно ему, Василию Саввину, принадлежала решающая роль и в судьбе его внука Гаврилы.

2. Родители

О своём отце Чернышевский отзывался с неизменным уважением. Убедительным и достаточным доказательством служит, к примеру, дарственная надпись на книге о выдающемся немецком просветителе и мыслителе XVIII столетия Лессинге: «Милому папеньке от безконечно обязанного, всем обязанного сына».[27] Автограф относится к 1857 г., когда не могло быть речи об идейных связях с отцом-священником. Идейных – нет, но духовных, нравственных – на всю жизнь. Надпись – прежде всего свидетельство благодарности за полученные знания, за предоставленную возможность получить университетское образование, стать писателем. Ею как бы завершался круг влияния, сильного и продолжительного в былые годы. Сын на дороге давно желаемой просветительской деятельности, наполнившей и подчинившей теперь его жизнь, и этим «всем» он, по глубокому искреннему убеждению, бесконечно обязан отцу.

Путь самого Гаврилы Ивановича к знаниям был нелёгким, а последующее служение алтарю далеко не безоблачным. Необходимо выявить все эти подробности, чтобы вполне обозначилась фигура человека, признательность к которому у Чернышевского столь выразительна.

О времени и обстоятельствах поступления Гаврилы Ивановича в семинарию широкое хождение получило перекочёвывающее из книги в книгу и основанное на устных рассказах сообщение одного из первых биографов Чернышевского Ф. В. Духовникова. Вот этот «первоисточник»: «Гавриил Иванович Чернышевский был сыном дьякона. Мать его, вдова, не имея возможности не только воспитать, но и кормить сына, привела его в грязных лаптях к тамбовскому архиерею и, поклонившись, по обычаю того времени, преосвященному в ноги, со слезами на глазах высказала ему своё горе и просила его принять участие в сыне. Осмотревши мальчика, преосвященный велел своему лакею обрезать грязные мохры онуч, отчего мальчик расплакался. Из жалости преосвященный велел принять его, безграмотного, на казённый счёт в тамбовское духовное училище. Учился Гавриил Иванович хорошо и переведён был в 1803 г. в Пензенскую семинарию».[28]

Архивные материалы ставят под сомнение многие факты в этом красочном и кажущемся убедительным описании. Приводим текст первого документа:

«Великому господину Преосвященному Феофилу епископу Тамбовскому и Шацкому и Кавалеру Чембарской округи села Студёнки ученика философии Никанора Студенского всепокорнейшее прошение.