Н. С. Хрущев

На последние слова Микояна зал отозвался смехом. Между тем, он единственный из верхушки партийного руководства столь откровенно высказался о культе личности Сталина. Правда, слова эти прозвучали в «узком кругу» партийно-государственной номенклатуры. Стенограмма этого пленума, напомним, впервые была обнародована только в 1991 году.

Маленков, выступая с заключительным словом, поддержал Микояна в критике культа личности Сталина. Он, по сути дела, осудил попытки ряда ораторов защитить Сталина и отделить его, от «преступника» Берии. Особенно досталось Андрееву.

— Ничем не оправдано то, — говорил Маленков, — что мы не созывали в течение 13 лет съезда партии, что годами не созывался пленум ЦК, что политбюро нормально не функционировало и было подменено «тройками», «пятерками» и т. п., работавшими по поручению товарища Сталина разрозненно, по отдельным вопросам и заданиям.

— Вы должны знать, товарищи, что культ личности товарища Сталина в повседневной практике руководства принял болезненные формы и размеры, методы коллективности в работе были отброшены, критика и самокритика в нашем высшем звене руководства вовсе отсутствовала. Мы не имеем права скрывать от вас, что такой уродливый культ личности привел к безапелляционности единоличных решений и в последние годы стал наносить серьезный ущерб делу руководства партией и страной.

Маленков напомнил эпизод, когда на первом после XIX съезда партии пленуме Сталин грубо обрушился на Молотова и Микояна:

— Разве Пленум ЦК, все мы были согласны с этим? Нет. А ведь все мы молчали. Почему? Потому, что до абсурда довели культ личности и наступила полная бесконтрольность. Хотим ли мы чего-либо подобного в дальнейшем? Решительно — нет.

Слова эти зал встретил бурными аплодисментами.

После ликвидации Берии в паутине запутанных интриг продолжалась подспудная борьба за власть. Главным отныне стало противостояние Хрущева и Маленкова. Каждый стремился использовать в свою пользу малейший пробах или недосмотр соперника. Так, осенью 1953 года на совещании по кадровым вопросам Маленков заявил, что аппарат переродился и с ним невозможно проводить курс на обновление. Слова Маленкова были справедливы, однако это было покушение на привилегии партийной номенклатуры. Недоумевающий и обеспокоенный зал притих. И тут удачный ход делает Хрущев. В напряженной тишине прозвучал его веселый голос:

— Все это, конечно, верно, Георгий Максимилианович. Но аппарат — это наша опора.

Ответом были бурные аплодисменты. Так постепенно Хрущев набирал очки.

Со временем «звезда» Маленкова стала закатываться. Все чаще звучало имя Хрущева, который в сентябре 1953 года стал первым секретарем ЦК КПСС. Он много выступал, по-прежнему любил «вариться в народе». Многим нравилась его простота, шутки, умение говорить без всяких бумажек, хотя образованных людей он подчас отталкивал своей грубостью, неотесанностью и малограмотностью.

Есть немало свидетельств, что в начальный период своего пребывания на посту первого секретаря Хрущев старался быть покладистым, не перечить другим членам президиума, соблюдать товарищеский тон и внешний декорум коллективизма. Однако постепенно, как вспоминает Д. Шепилов, стиль руководства Хрущева начинает меняться в худшую сторону. Снова возродилась безотказная сталинская формула-пароль, но с другой персонификацией: «Доложено Никите Сергеевичу», «Никита Сергеевич — за». Однако Сталин, продолжает Шепилов, был всесторонне образованным марксистом. Он был мудр и нетороплив в решении вопросов. Хрущев же был дремучий невежда и к тому же очень импульсивный. Став первым секретарем ЦК, он очень ревниво оберегал свой престиж. Решение какого-либо вопроса без его ведома он квалифицировал как обход партии и обрушивался на «виновного» со всей яростью.

В борьбе за политическое лидерство позиции Хрущева все более укреплялись. Контролируя партийный аппарат, он начал расставлять своих сторонников на всех ведущих постах в партийных органах, умело используя сложившуюся систему подбора и расстановки кадров. Д. Шепилов свидетельствует, что на важнейших участках в большинстве своем оказались те, кого, в народе стали именовать «хрущевцами», — люди, как правило, малокультурные, невежественные, высокомерные, потому что подбор и расстановка людей производилась по образу и подобию, по вкусам и прихотям Хрущева. Неизбежно складывалась система круговой поруки, кругового поощрения и кругового восхваления. Выдвинутые Хрущевым кадры — все эти аджубеи, ильичевы, сатюковы, пономаревы — безоговорочно поддерживали его, когда он затевал самые невероятные реформы.

Вскоре Хрущев выступил с инициативой освоения целинных и залежных земель. Он считал, что это поможет быстро и сравнительно недорого увеличить сельскохозяйственное производство и наконец-то накормить людей. В определенной степени это был и политический ход, призванный ослабить позиции Маленкова, заявившего на XIX съезде, что «проблема хлеба решена».