На 4 кулака

Внезапно я подумала, что, будучи фаворитом, Георгий мог попросить всех покрывать себя, не вызывая подозрений. Может, он улетел все же пять дней назад, а не шесть? Сразу из деревни, совершив убийство, в аэропорт?

Подруга не дала мне поделиться этой идеей, начав говорить всякую чушь:

— Ах, да, твой Коля Хрюкин… Как я могла о нем забыть? Он ведь тоже подозреваемый.

— Нет! И кстати, он начал свое собственное расследование. Поэтому он поначалу казался подозрительным. И он не Хрюкин, а Хрякин!

— Да что ты говоришь? Он, видимо, настоящий профессионал своего дела, раз начал расследовать еще до того, как выяснилось, что есть что расследовать!

Несмотря на то, что подруга выразилась витиевато, я поняла ее намек и кинулась на защиту своего парня, словно была его адвокатом:

— Он не был в деревне, чтобы что-то расследовать. Это просто совпадение.

— Почему тогда ты не поинтересовалась у него, что он там делал? Или поинтересовалась-таки?

— Нет, я… — Я замолчала и заскрипела зубами от злости.

— Именно. Ты боишься спрашивать, потому что боишься услышать то, что тебе не понравится. Ко мне?

— Что? — Я не умела переключаться так быстро на другую тему. Это Катькин мозг всегда работал быстро и хаотически.

— Я спрашиваю: ты ко мне или домой?

— Домой.

Я не хотела снова видеть Вована (а вероятность такая присутствовала), но с Катькой я в эту минуту не хотела общаться еще сильнее.

Глава 5

Стоило переступить порог квартиры, как внутри моей дамской сумочки раздался звонок. Я долго не могла откопать телефон среди кучи бесполезных, но зачем-то носимых с собой предметов, но, слава богу, абонент был настойчив.

— Юля, это Николай, — прозвучал в трубке до потери пульса приятный голос. — Как дела?

— Превосходно! — Но дела были такими именно потому, что он позвонил. А еще потому, что никаких чужеродных ботинок в прихожей не было.

— Ну как насчет ресторана? Давай я через час подъеду. Тебе хватит времени?

— Угу. Уже бегу собираться.

Мать слышала конец разговора, так как вышла с кухни на звуки моего голоса, и теперь спросила:

— Ты идешь куда-то?

— Я разулась, это означает, что я, напротив, пришла откуда-то. — Я как раз вешала ветровку, а мама покачала головой, сложив руки на груди. Она не любит, когда я ее высмеиваю. Вздохнув, я все же ответила нормально: — Да, звонил Коля и пригласил меня на свидание.

— Тот самый парень, о котором ты говорила вчера?

— Да. — Я боком протиснулась в кухню, потому что мама так и стояла в дверях, и налила себе чай.

— А он надежный? Ты уверена в нем?

Я сначала сделала глоток, а после кивнула.

— Что ж, удачи. Тебе придется доказать это твоему отцу.

Да, мой папа не был в курсе, что мне семнадцать и что даже те, кто помладше, давно уже встречаются с парнями. В семье военного дочь, по обычаю, воспитывается в строгости.

— Я когда-нибудь все равно должна была пойти на первое свидание!

— Да, но ни один день не будет подходящим для твоего отца, и ты знаешь это.

Я даже отставила свою лишь наполовину опустевшую чашку.

— Это нечестно! Если бы вы не начали встречаться, я бы никогда не родилась! Почему вам можно, а мне нет?

Мама опустила глаза и вздохнула. Мы молчали, глядя в одну точку. Мама что-то усиленно обдумывала, а я возвращалась мысленно к посиделкам с Вованом на этой самой кухне. Если бы я согласилась встречаться с «их» парнем, они не были бы против? Или это только мамина затея и папу она в свои своднические намерения не посвящала?

— Ты права, — наконец изрекла она. — Вот что мы сделаем…

Так как папа все это время мылся, мы могли свободно обсуждать придуманный мамой план, после чего родительница повела меня к гардеробу.

— Давай оденем тебя во что-то более соответствующее приличному ресторану.

Я в ресторане раньше никогда не была (дешевые кафешки и доставка еды на дом не считаются, да?), а мама была лишь раз, да и то на собственной свадьбе, так что мы обе не совсем понимали, как в эти дни одеваются для похода в дорогие заведения, но, каким-то чудом найдя в моем шкафу скромное черное платье (я даже не знала, что кроме свитеров и джинсов там вообще что-то еще обитает), мы решили, что эта вещь вполне подойдет.

Видя, как я полезла за коробкой новеньких кроссовок, мама схватилась за сердце.

— Нет? — спросила я, невинно моргая глазками, с малой толикой надежды в голосе: а ну как я ее жест неправильно истолковала?

— Нет!

Она прошлась еще раз по моему гардеробу и нашла в самом углу пару неношенных черных туфель на небольшом и устойчивом каблуке.

— Ты уверена, что я в них выживу?! — Надежда чувствовать себя комфортно на первом свидании таяла секунда за секундой.

— Да! Хватит уже в джинсах да в брюках ходить! Хоть в ресторане, овца, не позорься! — Здесь следует уточнить, что «овца» — мамимо обожаемое слово-паразит. Хотя она не применяет его почему-то ни к кому другому, кроме своей дочери. — И волосы-то распусти. И накрути. Хоть раз в жизни на человека похожа будешь! — И она дала мне что-то железное, что я могла классифицировать не иначе как орудие Инквизиции. — Это щипцы для завивки! — Видя что-то в моих глазах, возможно, страх, пояснила мама.