На «Баунти» в Южные моря

В начале сентября сэр Джозеф Бенкс прибыл на военную верфь, чтобы познакомиться с Блаем и проверить, как тот справляется со своими обязанностями. Молодой командир «Баунти» произвел на ученого самое выгодное впечатление, и он выразил свое полное удовлетворение тем, что увидел. Как всегда, сэра Джозефа распирали идеи, и он составил список товаров для меновой торговли на Таити. Список получился обширный. В числе прочего в нем значилось шесть дюжин сорочек, четыреста килограммов гвоздей, сорок восемь дюжин ножей, набор пил, напильников и сверл да еще целых двести тридцать четыре дюжины особых топоров того же вида, что каменные топоры самих таитян. Для женщин предназначались четырнадцать дюжин зеркал и сорок килограммов стеклянных бус. Адмиралтейство и тут незамедлительно выполнило пожелания сэра Джозефа.

Девятого октября закончилась погрузка, и лоцман повел «Баунти» вниз по Темзе к арсеналу у Лонгрича. Здесь на корабле установили пушки, и, забрав боеприпасы, Блай продолжил путь до устья Темзы, чтобы отсюда при первой возможности идти на военно-морскую базу в Портсмуте; там официально начинался поход «Баунти».

Известно, осенью погода в Ламанше капризная, бурная, и лишь со второй попытки Блай в начале ноября смог выйти в пролив, но сильный ветер отнес его чуть ли не к самым берегам Франции. С большим трудом удалось ему пробиться в пролив Спитхед у Портсмута.

Последующие две недели держалась на редкость хорошая погода с благоприятным ветром. Однако лорды адмиралтейства, к превеликому возмущению Блая, отнюдь не спешили составить подробные инструкции, а без них он не мог начинать плавание. Хотя миссис Блай снова ждала ребенка, она прибыла из Лондона вместе с четырьмя дочерьми, чтобы еще раз попрощаться с мужем; из этого видно, как супруги были привязаны друг к другу. Блай смог уделить время своей семье, так как все было сделано, оставалось только заменить кем-то матроса, который сбежал с корабля, когда они стояли на якоре в устье Темзы. Блай старался найти музыканта, но, видно, в ту пору английский флот был беден талантами, потому что единственным, кого ему предложили в Портсмуте, был полуслепой скрипач Майкл Бирн, признанный негодным к строевой службе. Но если уж Блай что-то вбил себе в голову, его не могли остановить такие мелочи, и не успел Бирн опомниться, как был зачислен на судно. Одновременно Блай предпринял несколько отчаянных попыток заменить судового врача Хаггена, который оказался завзятым пьяницей, однако тут бюрократическая машина адмиралтейства почему-то забуксовала, и замены не нашлось.

Двадцать четвертого ноября прибыли наконец инструкции и распоряжения адмиралтейства. Блаю предписывалось… сняться с якоря, «как только позволят ветер и течения», и без остановок идти мимо мыса Горн к островам Общества; на одном или нескольких островах архипелага (вовсе не оговаривалось, что непременно на Таити) забрать нужное количество побегов хлебного дерева и возвращаться через коварный Торресов пролив и мимо мыса Доброй Надежды; по пути домой зайти на Яву и заменить погибшие саженцы, если такие будут, другими полезными тропическими растениями. В заключение кругосветного плавания половина саженцев хлебного дерева должна была быть доставлена ботаническому саду в Кингстауне на острове Сент-Винсент, остальные — ботаническому саду в Кингстоне на Ямайке.

Видимо, среди людей Блая ходили самые страшные слухи (так уж было заведено: пока «Баунти» не покинул Англию, команде не полагалось ничего знать о маршруте и цели плавания), потому что вскоре бежали еще два матроса. Искать добровольцев было некогда, и бежавших заменили двумя принудительно назначенными моряками.

Двадцать восьмого ноября вся команда получила двухмесячное жалованье вперед, что позволило морякам напоследок погулять — основательно, надо думать, — на берегу. Рано утром следующего дня «Баунти» вышел в море. А 3 декабря измученная команда после безуспешного поединка с волнами и встречным ветром несолоно хлебавши возвратилась в Спитхед. Двое назначенных воспользовались случаем улизнуть; хлебное дерево их ничуть не прельщало. Блай к этому времени окончательно утратил всякое доверие к алкоголику Хаггену и заменил одного из беглецов молодым судовым врачом Ледуордом, который, как ни странно, согласился наняться матросом. Так Блаю еще раз удалось настоять на своем.

Шестого декабря с суши подул благоприятный северный ветер, и исполнительный Блай сделал новую попытку. Только он вышел в Ламанш, как ветер переменился, и юго-западный шторм загнал взбешенного Блая опять в Спитхед. Задержки из-за неблагоприятной погоды были обычными для парусных судов, большинство капитанов привыкли к ним и спокойно относились к неудачам. Но у Блая были все основания волноваться: еще неделя-другая, и он рискует дойти до мыса Горн в такую пору, когда из-за зимних штормов его нельзя будет обогнуть. Это было тем более досадно, что в начале месяца, когда в проливе держалась идеальная погода, его задержала непростительная медлительность адмиралтейства.