На белой дороге

Ура и ура! – пришла коляска! Сразу почувствовал себя танкистом, который дождался своего любимого танка после ремонта; пыл охладил полусамостоятельный спуск с третьего этажа – есть благородные люди на свете! Пятиэтажки наши совсем не приспособлены к транспортировке таких, как я, и лифта нет; но ничего, первый раз всегда трудно, да и мир не без добрых людей, помогли. С утра шёл снег, тротуар наш ещё с ледком оказался, старт получился резкий, одно колесо проскользнуло, коляска крутнулась; ничего, начало положено, буду учиться. Но ездить по тротуару оказалось совсем непросто, сплошь участки крутых спусков и подъёмов, да вдобавок не очищены от снега. С завистью окинул проезжую часть – вот бы где прокатиться! – но камни бордюра были столь высоки, что переехать через них с моим нулевым опытом – невозможно! Проезды во дворы через тротуар окаймлены тем же бордюром без понижений… конечно, зачем мы им! – опять же мамаши с колясками страдают, и приходится исхитряться, тормозить, и сантиметр за сантиметром отвоёвывать пространство для движения.

Незаметно пролетело время, электроника показала минимальный заряд аккумуляторов, надо возвращаться. Просидел час в подъезде, простыл, кажется, пот залил бельё от напряжения первой поездки, пока не дождался двух мужичков – что, парнишка, на пиво заработаем? – ну, народ, не знал я вас раньше, оказывается…

Последующие выезды добавляли как уверенности держать коляску на снегу и по гололёду, так и беспомощность перед препятствиями в спусках-подъёмах из квартиры на улицу и обратно. Мама решилась на обмен квартиры с третьего этажа на первый, что должно было произойти быстрее обычного, потому что на первых этажах балконов в таких домах не предусмотрено, и, таким образом, мы ухудшим свои жилищные условия. А пока договорился с местными мужичками за пару пива вверх и по той же таксе вниз, и это по-божески, с их точки зрения, брать с такого увечного, как я.

С другой стороны, я не знал всех возможностей, которые мне были представлены этим агрегатом, я никогда не мог прокатиться на максимальной скорости, мешали бордюры, прохожие, их спины, не видящие меня; мне хотелось почувствовать ветер в лицо, как тогда, когда я катался на крышах электричек и наслаждался свободой ощущений, мне хотелось забыть себя нынешнего и вспомнить своё вчерашнее, уйти, убежать от своих страшных футбольных снов и фантомных болей. Мне казалось, что нужно сделать один разворот моей коляски, всего только один, чтобы оказаться на свободе, чтобы промчаться по краю встречки, ощутить прежние ритмы сердца от ветра в лицо. Не знаю, когда я решусь, но решусь обязательно, а иначе придётся отречься от самого себя, иначе нет смысла жить. Жаль, что сейчас зима, снег добавляет риску в движении, но решение мной уже принято, и я от него не отступлюсь, я пойду на это, обязательно пойду…»

IV

Записи на том обрываются, но по тетради заметно, что несколько листов вырвано. Спустя месяц, встретил одного пенсионера, который все дни проводил в прогулках и видел случившееся своими глазами, о чём и поведал мне.

Рассказ пенсионера

«Если бы не медики, прописавшие ежедневную пешую ходьбу по два часа каждый день… Но я втянулся одно время, и даже в непогоду прогуливался своим привычным маршрутом. В тот день с утра шёл снег, я ещё размышлял: брать зонт или нет? Но морозец небольшой был, и от зонта отказался. Человека на коляске я приметил с неделю, мы прогуливаемся в одно время, только я пешком, а он на своей коляске, и по разным сторонам от дороги. Я всегда поражался, как быстро и с каким искусством тот научился преодолевать бордюры, выбоины, не сколотый с асфальта лёд, и мысленно здоровался, что ли, с ним. Ездил он по тротуару, искусно объезжая прохожих, иногда колёса проскальзывали по снежку, а человек будто забавлялся, и скольжение превращал в часть способа передвижения, как мне казалось тогда.

Отличались ли его действия в тот день? Наверное, было что-то в поведении странного колясочника как бы задумчивое нечто; он часто и беспричинно останавливался, оглядывался по сторонам, иногда замедлял движение, иногда беспричинно ускорялся, и потому наши скорости были примерно равны, и потому именно в этот день запомнились его действия.

В какой-то момент он остановился у пешеходного перехода через дорогу, и мне подумалось, что ему надо переехать на мою сторону, а он вдруг свернул на проезжую часть и покатил, и покатил под уклон, набирая скорость. Уже потом, вдалеке, с перекрёстка послышались сигналы автомобилей, я заметил, как тяжело переваливался троллейбус, делая поворот, и вдруг остановился.