На берегах Дуная

К утру, поев и выпив горячего чаю, люди уснули. Только часовые затаились в нагромождениях камней. Лет пятнадцать назад Таряев год проучился в фельдшерской школе и теперь взял на себя заботу о раненых. Он отобрал у всех нижнее белье, выстирал его и наготовил из него бинтов.

Миньков, и раненный, чувствовал себя командиром. Он потребовал, чтобы саперов из его взвода положили рядом с ним, часто подзывал к себе Мефодьева и о чем-то подолгу разговаривал с ним. По приказанию Минькова Мефодьев с двумя солдатами пробрался на бывшие позиции, собрал там шестьдесят противотанковых и семнадцать противопехотных мин. Противопехотные мины Мефодьев, с разрешения Бахарева, установил на подходах к пещере, а противотанковые Миньков «держал в своем резерве».

— Авось пригодятся, — слабым голосом говорил он, — шестьдесят мин — это у хорошего сапера шестьдесят танков, а шестьдесят танков — это целый полк.

Бахарев торопился поскорее устроить раненых и развернуть борьбу в тылу врага. Он хорошо понимал, что в таких условиях вести партизанские действия очень трудно. Одно дело, когда советские воины оставались в тылу врага на родной земле. Тогда они могли рассчитывать на поддержку местного населения. И совсем другое дело остаться в тылу врага на чужой земле. Кругом, если не всегда враждебное, но все-таки чужое население. Каждый шаг грозит опасностью и гибелью. Первый же встреченный мадьяр мог предать немцам. К тому же по рукам и ногам связывало незнание венгерского языка. Никто в группе Бахарева не умел говорить по-мадьярски.

Бахарев мысленно искал наиболее целесообразное решение. Рассчитывать можно было только на собственные силы, а сил было слишком мало. С ранеными нужно оставить двух-трех человек. И только восемь-девять человек могли ходить на боевые операции. К тому же слишком мало было боеприпасов. С трудом удалось набрать полторы тысячи автоматных патронов и семьдесят шесть гранат. А этого может хватить только на один бой. Расстреляют все патроны — и группа останется беззащитной.

Как ни хотелось Бахареву провести какую-нибудь серьезную и чувствительную для врага операцию, пришлось ограничиваться пока мелкими нападениями на немецкие обозы и тылы.

Тревожила неясность обстановки. За трое суток в горах не раздалось ни одного выстрела, не показалось ни одного человека. Что происходило на фронте — никто не знал. С востока день и ночь доносились глухие раскаты артиллерийской канонады. Иногда высоко в небе проносились то наши, то немецкие самолеты. Глухой рокот артиллерии показывал, что бои идут где-то недалеко. Значит, немцы пока еще не прорвались к Будапешту.

На четвертый день утром Бахарев собрал своих людей вокруг холодной печки. В полутемноте лица казались худыми и землистыми.

Бахарев чувствовал, что все ждут от него каких-то особых слов и решений. Это радовало и в то же время тревожило его.

— Ну вот, товарищи, — негромко заговорил Бахарев. — Положение, надо прямо сказать, тяжелое. Кругом опасность, и помощи ждать пока неоткуда. Надеяться можно только на самих себя… Но положение не безвыходное. Вы слышите, как гудит все время на востоке? Это наши! Враг пока силен, но к Будапешту-то он не прорвался. Значит, наши сильнее. А стоит только нашим войскам продвинуться немного вперед, так мы с вами будем спасены. Даже если немцы и обнаружат нас, уничтожить нас они не смогут. Танки и артиллерия сюда не пройдут, а от пехоты мы двумя автоматами отобьемся. У нас такая позиция, откуда мы все видим, а нас никто! Но мы должны думать не только о себе. Главное для нас — бить врага, бить всем, чем можно!.. Я решил приступить к боевым действиям. Для начала возьмем под свой контроль шоссейную дорогу. По ней беспрерывно идут пополнения и обозы. Это основная артерия немцев. Других таких дорог в горах нет. Действовать будем по ночам. Закупорим дорогу и заставим гитлеровцев ездить в объезд, по плохим дорогам. Как ваше мнение, товарищи?

— Конечно!.. Нельзя сидеть сложа руки!.. Гранат у нас маловато! Зато мины! Минировать будем… И огоньком автоматным… — вразнобой заговорили в пещере.

По возгласам Бахарев чувствовал, что все люди поддерживают его, все ждали такого решения и готовились к нему.

В первую ночь Бахарев решил действовать одной группой. В нее он включил Аристархова, Косенко, Мефодьева и других автоматчиков. Шестеро во главе с Таряевым остались охранять раненых.

Перед заходом солнца группа двинулась вперед. Вершины гор рисовались на сияющем небосклоне. Раскаты канонады эхом отдавались в ущельях.

Бахарев по карте определил азимут и повел группу склоном горы. Шаг в шаг шли по глубокому снегу. Каждый нес по две противотанковые мины. Быстро сгущались сумерки. В потемневшем небе одна за другой загорались звезды. Заметно похолодало, и звуки далекого боя разносились все отчетливее. С шоссе доносился шум моторов. Видимо, там, непрерывно двигались машины. Бахарев остановил группу, все прислушались. Подходить к дороге нужно было очень осторожно. Она могла охраняться специальными постами и патрулями.