На берегах Дуная

Он шел рядом с Бахаревым, по колено утопая в снегу. Голос его был приглушенно грозен. Бахарев колебался. Предложение Косенко было разумным и наиболее целесообразным выходом из трудного положения. В темноте один автомат мог надолго задержать немцев. Можно было с Косенко оставить еще одного-двух человек. Тогда они создадут видимость, что бой ведет вся группа, а затем незаметно ускользнут в темноте. Это спасло бы главные силы разведчиков. Но бросить своих людей в тылу противника у Бахарева не хватало сил. Если даже они удачно уйдут от погони в эту ночь, то в дальнейшем, оставшись одни, нарвутся где-нибудь на противника и погибнут.

А сейчас пока еще была возможность до рассвета уйти всей группой.

— Нет, Косенко, — сжал Бахарев влажную руку сержанта, — вырвемся всей группой. Когда выхода не будет, я пошлю вас.

Сержант опустил голову и пошел на свое место. Разговор с Косенко влил в Бахарева новый приток сил. Он размашисто шагал, ускоряя движение. По времени должна показаться дорога и начаться горы. Через несколько минут вдали обозначились силуэты телеграфных столбов. Бахарев выслал дозор, а группу положил в снегу. Вскоре один дозорный вернулся и доложил, что на дороге пустынно.

Теперь нужно было решить, куда итти, чтобы сбить с толку преследователей. Можно по дороге двигаться к фронту, и можно было направиться дальше в тыл. Бахарев на секунду остановился. Снегопад заметно усиливался. Белый пух покрывал дорожное полотно.

«Если б ветер подул, — думал Бахарев, — тогда все заметет, ищи иголку в стоге сена».

— Пойдем в тыл, а там свернем в горы, — проговорил он и, свернув с дороги, повел группу ущельем.

Снег валил все гуще и гуще. Справа и слева громоздились камни. Среди них темнели коряжистые деревья. Тропа то поднималась вверх, то круто опускалась, пересекаемая впадинами. Бахарев знал, что в этом районе находились большие залежи бокситов и было много рудников. Эти ямы и впадины, видимо, и были местами добычи бокситов. Дальше итти не было смысла. Наступал день. Бахарев выбрал глубокую яму с пещерой и решил здесь остановиться на дневку. Он выставил пост для охраны и приказал Гулевому развернуть рацию.

Изморенные переходом люди разместились кто где. Посеребренные инеем камни образовывали причудливый свод пещеры. Теплом и романтикой приключенческих книг веяло из полутемного подземелья.

Бахарев разрешил на завтрак израсходовать по одной банке консервов на двух человек. Гулевой долго возился с рацией. Он стоял на коленях и суетливо копошился внутри обтянутого кожей прямоугольного ящика. Красивое лицо его было мокрым от пота, пальцы дрожали.

— Ну что, скоро? — нетерпеливо спросил Бахарев.

Ефрейтор повернул голову и, шевеля белыми губами, силился что-то выговорить.

— Что? — поняв, что случилось что-то непоправимое, проговорил Бахарев.

— Пуля… Две лампы и трансформатор, — бессвязно пролепетал Гулевой.

Он тяжело дышал, хватая раскрытым ртом воздух.

Бахарев безвольно опустился на камень, охватив руками голову.

— Товарищ гвардии капитан, — вбежал в пещеру один из дозорных охраны, — люди в соседней пещере.

— Люди, — приподнялся Бахарев, — какие люди?

— Старик какой-то. Выходил два раза, а потом второй старик, высокий, в очках.

— Кто они?

— Не знаю. Мадьяры, наверно.

— Аристархов, поднять людей, — приказал Бахарев младшему лейтенанту и с дозорными вышел из пещеры.

— Вот прямо, смотрите.

Метрах в пятидесяти в зубчатой скале темнел овальный вход в пещеру, где солдат заметил людей. Если там действительно находится кто-нибудь, то он наверняка видел разведчиков, а если еще не успел заметить, то теперь может наблюдать за каждым их движением.

— Никого не выпускать, — приказал Бахарев и, вернувшись в пещеру, разбудил солдат.

— Косенко и Никитин, осмотреть пещеру, там люди, — приказал Бахарев.

Косенко зарядил автомат, проверил гранаты и осторожно двинулся вперед. За ним пробирался длинноногий Никитин. Из пещеры никто не показывался. Косенко приблизился к темному входу, на секунду задержался и рванулся в черноту. За ним исчез и Никитин. Бахарев вслушивался. Ни одного звука, только мягко шуршит снегопад. Не чувствовалось ни холода, ни сырости таявшего снега на распаленном лице и руках.

Косенко мучительно долго не подавал никаких признаков жизни. Наконец он выскочил из пещеры и замахал руками. Бахарев бросился к нему.

— Наши, товарищ гвардии капитан, из нашей роты, — возбужденно говорил сержант, блестя счастливыми глазами, — Анашкин и снайпер Тоня.

— Анашкин и Тоня! — вскрикнул Бахарев и рванулся в пещеру.

В сером полусвете он сначала ничего не увидел, потом начали понемногу вырисовываться фигуры людей и что-то белое у дальней стены.

— Товарищ гвардии капитан, — задыхаясь, выкрикивала Тоня, — не думали выбраться… А теперь вы…

Бахарев прижимал девушку к себе, чувствовал ее вздрагивающие плечи и долго не мог выговорить ни одного слова.

— Золтан и Янош спасли нас, — продолжала Тоня, — если б не они — смерть. Вот, товарищ гвардии капитан, Золтан, он по-русски понимает, а Янош — доктор.

Невысокий худенький старичок смущенно переминался на месте.