На берегах Дуная

Аксенов развернул письмо и склонился к лампе. Буквы замелькали перед глазами. Настя писала, что их рота попрежнему стоит в господском дворе и в бой еще не вступала, тревожилась за него и просила беречь себя и ожидать скорой встречи.

Аксенов несколько раз перечитал письмо, до боли зажмурил глаза и минуты две стоял в оцепенении, ничего не чувствуя и не видя. Встряхнув головой, он открыл глаза, медленно свернул письмо, положил его во внутренний карман кителя и пристроился на соломе рядом с Орловым. Подполковник уже спал, широко разметав руки. У телефона, борясь с дремотой, крепился ординарец Ворончука. Глаза его закрывались, он кивком опускал голову к столу и тут же, спохватившись, поднимал ее, но голова опять безвольно клонилась к столу.

— Саша, — окликнул его Аксенов, — я засну, ты следи за телефоном.

Ординарец испуганно вскочил, часто моргая глазами, и из котелка начал черпать ладонью воду и брызгать на лицо.

Аксенов спиной прижался к Орлову и уснул. Проснулся он от шумного разговора. Ворончук, сжав телефонную трубку, кричал кому-то, волнуясь и нервничая:

— Ничего страшного нет. Да поймите вы, в конце концов война — это есть война, а не тактические учения. Знаю, знаю, что вам тяжело, а кому легко? Стоять — и ни с места!

Он швырнул трубку и вышел из землянки.

Только теперь Аксенов расслышал, что опять шел бой. Накат землянки вздрагивал. Перекликались пулеметные очереди. Аксенов пробрался на НП. Ворончук отбросил бинокль и ладонями оперся на бруствер. На дне окопа по телефону передавал кому-то приказания начальник штаба полка. По другому телефону разговаривал начальник разведки. В углу около выносной рации на корточках сидел Орлов.

По всему фронту шел бой. Солнце с трудом пробивало туманную дымку, золотя снежные изрытые воронками поля, уходящее вдаль шоссе, придорожные деревья, почерневшие крыши населенных пунктов.

Положение на фронте было неопределенным. От берегов озера Веленце до самого Дуная ползли, вспыхивая выстрелами, танки, перебегали, замирая в снегу, пехотинцы, учащенно били с обеих сторон пушки, минометы, автоматы, пулеметы. Казалось, все перепуталось, смешалось, и нельзя понять, где свои войска, где противника. Только изломы первой траншеи показывали, что здесь, на окраинах населенных пунктов и по заснеженным высотам, проходила та грань, которую рвались перешагнуть фашистские танки и пехота и которую всеми силами стремились удержать кубанцы. Нигде еще противнику не удалось перешагнуть эту грань, но по напряжению боя Аксенов чувствовал, что вот-вот где-то она лопнет и порвется. Особенно это было заметно по левому флангу полка Ворончука. На один эскадрон кубанцев навалилось штук шестьдесят гитлеровских танков, все ближе и ближе набегали рваные пехотные цепи.

— Весь огонь перед вторым эскадроном, — кричал Ворончук, — всю артиллерию, все минометы!

Левый фланг, там, где оборонялся второй эскадрон, скрылся в дыму.

В траншее суетливо метались люди. Кто-то бросился в ход сообщения.

— Куда-а-а-а? — яростно закричал Ворончук, взмахивая кулаками над головой. — Бежать? Наза-а-ад!

Лицо его было страшно. Крупный рот перекосился в ярости. Папаха слетела с головы.

— Артиллерист, артиллерист! — кричал Ворончук. — Огонь по первой траншее, огонь! Отсечь пехоту от танков.

В небе показались штурмовики.

— «Чайка», «Чайка», вижу вас, вижу, — кричал, прижимая шлемофон, Орлов. — Вижу, прямо, курс сто восемьдесят, прямо. Заходи на цель, левее крайних домов! Танки. По танкам!

— Обозначить передний край! — крикнул Ворончук.

Над всей первой траншеей взметнулись белые шары ракет. Штурмовики один за другим выстраивались в круг.

— Цель прямо, — кричал Орлов, — высоту с домом видишь? По ней, прямо по ней бей.

Головной штурмовик развернулся и беззвучно устремился вниз. Ястребом падал он вдоль переднего края, и казалось, вот-вот врежется в высоту перед позицией второго эскадрона. Танки и пехота противника разом прекратили огонь. Смолкло все и на наших позициях. Только рев штурмовиков стоял в воздухе. У самой земли головной штурмовик блеснул вспышками выстрелов и, взвывая мотором, рванулся вверх. Под ним полыхнули взрывы и сразу же вспыхнул фашистский танк. За головным один за другим ныряли к земле последующие штурмовики.

— Так, так! Здорово! Заходи на второй круг! — кричал Орлов.

Все перед траншеями утонуло в дыму. Как черные метеоры, падали вниз и взмывали крутолобые «Илы». По всему полю перед левым флангом полка Ворончука полыхали в дыму фашистские танки.

— Паша, — подбежал к Орлову Ворончук, — резани по шоссе и по лощине. Там штук пятьдесят танков.

— «Чайка», «Чайка»… Новая цель!.. Новая цель!.. — передавал Орлов. — Шоссе впереди железнодорожной станции видишь? Смотри, на берегу озера. У шоссе и в лощине танки. Бей по танкам, бей. Так!.. Правильно!.. Пикируй!.. Пикируй!