На берегу Днепра

…Братья Примостко только им одним известной тропинкой, проходившей через топкое болото, незаметно для гитлеровцев вывели парашютистов из Яблоновского леса и повели их в другой, в Таганчанский лес. Шли долго, всю ночь напролет, и когда из-за багряного горизонта вынырнул светло-желтый круг солнца, были уже на опушке Таганчанского леса.

— Прива-ал! — приглушенно крикнул Захарчук, и эта долгожданная команда с молниеносной быстротой облетела все подразделения.

Уставшие солдаты садились на кочки, с удовольствием вытягивали ноги и, наскоро покурив, развязывали вещевые мешки.

У всех было много вареного мяса, очень мало хлеба и почти ни у кого ни грамма соли. Ее вместе и другим продовольствием должны были сбросить с самолетов в минувшую ночь в районе Яблоновского леса. Но десантники не дождались самолета.

Как и всегда, вместе под высокой сосной уселись завтракать Никита Назаренко, Алексей Сидоров, пулеметчик Василий Будрин и Кухтин. Молча ели несоленое мясо.

— Разве это еда! — брезгливо замотав головою, нарушил установившуюся было тишину Будрин. И он швырнул кусок говядины в кусты.

Алексею Сидорову стало не по себе. «Прохвост», — мысленно обругал он Будрина и, схватив пулеметчика за руку, сердито пробасил:

— Ты что паникуешь?

— Да ведь оно несоленое, в глотку не лезет.

— Не лезет? Не ешь! А других не мути. И без тебя тошно.

— Да разве я…

— Замолчи! — "сердито перебил его Сидоров. — Вот сейчас же иди и подними мясо.

Будрин молчал.

— Иди, Будрин, подними! — посоветовал ему Назаренко. — Лешка правильно говорит. Так нельзя.

— Ну извините тогда, — виновато произнес пулеметчик. — Сгоряча я.

Он встал, поднял с земли мясо, отряхнул его и спрятал в мешок.

— Кухтин! — окликнул солдата Черноусов.

— Я вас слушаю, товарищ майор! — быстро вскочив, отозвался Кухтин.

— А ну-ка, сходи на дорогу. Там подвода едет.

— Вижу!

— Так вот узнай, что за люди, куда путь держат.

— Слушаюсь! — торопливо ответил солдат и побежал по лесу.

На подводе, свесив ноги, ехали двое молодых вооруженных парней. По обочине лесной дороги шел чернобородый мужчина, одетый, как крестьянин. Все они грызли семечки.

— Стой! Кто такие? — скомандовал им Кухтин.

— Свои, — отозвался чернобородый, — свои!

— Ну кто свои, я тебя спрашиваю! — сердито прикрикнул Кухтин и вскинул автомат.

— Осторожней, дорогой, осторожней! — спокойно протянул сидевший в телеге белоголовый парень. — У нас такие штучки тоже есть. Вот, — и он постучал ладонью по висящему на груди автомату. — Сам-то кто такой будешь?

— Сам советский! А ну, руки в гору! — еще больше повысив голос, скомандовал Кухтин.

— Ишь ты, какой горячий, — не дрогнув ни одним мускулом, норовисто ответил белоголовый. — А мы тоже советские! Так в чем же дело? Говори, что надо!

— Так бы сразу и отвечал, — примирительно сказал Кухтин, опуская автомат. — Пошли к моему командиру, он с вами говорить будет.

— Пойдем! — охотно согласился парень и, ловко спрыгнув с телеги, пошел рядом с Кухтиным.

— Вы здесь подождите, — обернувшись, сказал он своим спутникам. — Я сейчас приду. Это ведь наши. Сразу чувствую рязанский говорок.

— Что ты понимаешь в этом? — возразил Кухтин. — Я и сроду-то в Рязани не был.

— А откуда ты?

— Московский.

— Ну, а какая разница? Все равно ведь матушка Россия.

Кухтин не ответил.

Белоголовый парень и его спутники оказались партизанами из крупного партизанского отряда Колодченко, который состоял из местного населения и большого количества так называемых «окруженцев» — бывших военнослужащих Красной Армии. Он рассказал Черноусову, что их отряд расположен неподалеку и что гитлеровцы их почти совсем не тревожат.

— А вы их? — спросил комбат.

— Клюем потихоньку. Такого страха на них нагнали, что к лесу теперь ближе, чем на пушечный выстрел, не подходят.

— Боятся, что ли?

— Хуже, чем черт ладана.

— Ну, ладно! Пойдем к комбригу, там подробней потолкуем. А вы, Кухтин, можете быть свободны.

Кухтин козырнул комбату и через минуту снова был уже среди своих друзей. Он рассказал товарищам, что задержанные им на дороге люди оказались партизанами и что отряд, в котором они состоят, очень большой и расположен в этом же лесу.

— Так что, ребята, наверное, здесь и остановимся, — закончил он и, подложив под голову мешок, улегся отдыхать. Когда он уже начал засыпать, к сосне подошел чернобородый мужик и, ни слова не говоря, стал рассматривать Кухтина.

«Чего ему здесь надо?» — недовольно подумал о нем Сидоров и уже хотел было прикрикнуть на не в меру любопытного мужика, но чернобородый опередил его.

— Здорово, хлопцы! — пробасил он.

Кухтин приподнялся, посмотрел на бородача и, узнав в нем попутчика белоголового партизана, насмешливо ответил:

— Доброго здоровия, папаша! Садись, гостем будешь! Но так как угощать тебя нечем, то ложись с нами за компанию. Сосни маленько.

Назаренко и Будрин засмеялись.

— Ух и остер же ты, Кухтин! — безобидно сказал бородач.

— А ты откуда знаешь, что я Кухтин?

— Я-то знаю, да вот ты больно скоро своих забываешь.

Все поднялись, сели, с любопытством посматривая то на бородача, то на Кухтина.