На берегу Днепра

— Никак не могут обойтись без нас! — недовольно проворчал комбриг. — Плацдарм захватили, задание выполнили. Пора бы и совесть знать. Так нет же, все на моих людей надеются; теперь новое дело — расширяй им плацдарм, а у меня людей раз, два и обчелся.

— Ну раз командующий так приказал, значит, у них туговато с народом, — сказал ему начальник штаба.

— Я понимаю! — более спокойно продолжал комбриг. — Только мне тоже своих людей жалко. Таких солдат, как наши, беречь надо для более важного дела… Ну ладно! Твое мнение. Кого пошлем на эту операцию?

— Я считаю как более боеспособный послать для захвата Дубиевки батальон Петряна.

— А может быть, Черноусова?

— Народу у него маловато. Да притом солдаты его и так издерганы беспрерывными боями.

— Согласен. Пиши приказ Петряну.

Ночью Петрян со своим батальоном, после двадцатикилометрового обходного марша с ходу ворвался в село и без труда овладел Дубиевкой.

Однако на рассвете немцы при поддержке танков и авиации выбили парашютистов из села. Батальон оказался в тяжелом положении. Узнав об этом, полковник немедленно послал на помощь Петряну батальон Черноусова. В полдень они снова возобновили наступление на Дубиевку, выбили оттуда немцев и держали село до подхода пехотной дивизии.

Вечером следующего дня от комбрига к Черноусову прибыл посыльный. Он вручил ему пакет. В секретном донесении полковник излагал приказ командующего фронтом, в котором генерал армии Конев за отличные действия в тылу противника и захват плацдарма на правом берегу Днепра вынес всему личному составу благодарность и отзывал их на отдых.

— А ну-ка, сходи за Петряном. Он ведь еще ничего не знает, — приказал майор ординарцу, и Ванин тотчас же привел его.

Они сели за стол и начали вспоминать подробности проведенных ими здесь боев.

— А я считаю, Александр Иванович, — говорил майору Петрян, — что это село не иначе, как по акту надо передать штабу стрелковой дивизии.

— Зачем? — непонимающе переспросил майор.

— А вот зачем! В случае, если немец пойдет в контратаку, так чтоб они чувствовали ответственность за это село. То есть, чтоб ни шагу назад.

— А ведь верно! — согласился майор. — Пойдем к ним в штаб.

Через час они уже сидели у генерала.

— Да зачем все это? — возразил командир пехотной дивизии.

— Так, товарищ генерал, сам Конев приказал, — пояснил Петрян. — Сдайте, говорит, это село по акту с тем, чтобы в случае потери его я бы смог спросить, почему они его отдали немцам.

— Когда ж он вам так говорил? — подозрительно спросил генерал.

— По радио передал… У нас даже шифровка есть, только она сейчас у нашего начальства находится.

— Ну ладно уж! Быть по-вашему, — согласился генерал. — Подпиши, полковник, этот акт, — приказал он начальнику штаба.

Акт был подписан. Он обязал пехотинцев умереть, но не уступать немцам этот важный в стратегическом отношении населенный пункт. И пехотинцы устояли. Они отбили двенадцать ожесточенных, поддержанных танками и авиацией атак немцев, но ни на шаг не отступили из освобожденного десантниками села.

А в Свидовках уже шли последние приготовления к отходу бригады на отдых. Солдаты вымылись, побрились, подшили чистые подворотнички, привели в порядок оружие.

— Где ваш комбат? — спросил Будрина посыльный комбрига.

— Вот в этом доме, — показал пулеметчик.

Посыльный вбежал на крыльцо, скрылся за дверью, а через несколько минут из дома вышли все командиры рот Черноусова.

— А ну-ка, Будрин, идите сюда! — подозвал пулеметчика лейтенант Куско.

Будрин подошел.

— Ступайте в роту и передайте старшине, чтобы строил людей. Будем уходить отсюда.

— На отдых? — поинтересовался пулеметчик.

— На отдых, товарищ Будрин, на отдых!

Вышел на крыльцо и комбат. Он обнял лейтенанта Куско и хотел ему что-то сказать, но, увидев одиноко сидевшего на завалинке деда Игната, подошел к нему.

— А ты что же это, дед, домой не идешь? — спросил он его.

Дед, прищурив глаза, посмотрел на майора, торопливо выплюнул замусоленный окурок, встал, вытянул руки по швам, браво ответил:

— Да как же можно, товарищ начальник, чтоб коняка без присмотра осталась!

— Ну что ж, спасибо, дед, спасибо! — улыбаясь, поблагодарил его майор. — Только лошадь теперь мне не нужна. Возьми ее себе. В колхозе пригодится ведь?

— Вы шуткуете? — недоверчиво спросил Игнат.

— Зачем же? Правду говорю. Возьми на память о нас.

— Эх, спасибо-то вам! Спасибо! Вовек не забуду.

Дед опрометью бросился к сараю, открыл ворота, вывел серую красавицу лошадь. Ласково поглаживая по ее холке, дед стал нежно приговаривать:

— Э-эх, красавица! Машенька!

— Садись, дед, быстрей да уезжай, а то майор еще передумает! — подмигнув солдатам, крикнул лейтенант Куско.

Дед покосился на майора.

— Шуткуешь! — с тревогой в голосе протянул Игнат. — Он не такой начальник, чтобы от своих слов отказываться. — Но все же поспешил залезть верхом на лошадь.

Откуда-то появившийся Кухтин незаметно подошел сзади к лошади, ударил ее по жирному крупу хворостиной и крикнул:

— Машка, грабят!

Лошадь — это была та самая кобыла, на которой десантники вывезли в лес Луцюка, — захрапела, рванулась и стремительно взяла на галоп. Дед чуть было не упал.