На берегу незамерзающего Понта (СИ)

Стас оторвался от спинки стула и наклонился через стол, в очередной раз двигая в сторону чашку. Протянул руку и взял ее за подбородок, заставляя смотреть на него. Его же лицо выглядело бы довольно невозмутимым, если бы не подрагивающие крылья носа.

— Полина, моему дому нужна хозяйка. Мне — жена. Ты имеешь полное право отказаться, и красно место пусто не бывает. Но я люблю тебя. И не хочу тебя терять.

— Все-таки ссоримся, — сказала она и высвободила лицо из его пальцев. — В данный момент я не готова быть ни хозяйкой, ни женой. Меня больше волнует Аристарх, который до сих пор не может простить мое явление под Дюком и изощренно мстит которую неделю. И было бы нечестно, прежде всего, по отношению к тебе жить в твоем особняке… втроем. Остальное — решать тебе. Я не навязываюсь.

На протяжении нескольких мгновений он не говорил ни слова, внимательно вглядываясь в ее глаза. Так, что казалось: пошлет — и фиг с ним. Но вместо этого Штофель снова коснулся ее щеки. На этот раз почти нежно, лаская кончиками пальцев. И очень серьезно спросил:

— Дело в твоих амбициях или в твоих чувствах?

Полина помолчала некоторое время, показавшееся ей самой очень долгим, и негромко проговорила:

— Я люблю тебя, но, если в моей жизни будешь только ты, — это будет… это будет не моя жизнь.

— А ты себе хоть немного представляешь, что такое моя жизнь? В мои планы совсем не входила влюбленность в пианистку, — последнее слово он почти выплюнул, — которая, к тому же, пытается держать меня на коротком поводке.

— Я не держу, — совсем тихо прошептала Полина.

— Поля…

Ответом ему послужил ее хмурый взгляд.

— Поль, как ты себе это все представляешь? Я, ты, твой рояль. Кто-то должен жертвовать. Незначительно. Я не прошу тебя все бросить. Я прошу начать с того, чтобы не уезжать каждые выходные. И быть со мной. Подумай хотя бы.

— Я подумаю…

— Тактическое отступление, — разочарованно констатировал Стас и отстранился, наткнувшись на ее мало что выражающий взгляд. — Спустишь на тормозах, как обычно. Ты знаешь, я передумал, я не хочу обедать. У меня работы много.

— Тебе виднее, — пожала она плечами.

— Остаешься? Или подбросить куда?

— Домой.

Стас мрачно кивнул, встал. Подозвал официанта и расплатился за их с Полиной кофе. Тот обслужил их быстро и так же быстро исчез, будто бы тоже чувствовал исходившие от Штофеля волны злости.

Путь до ее дома они проделали в молчании. У подъезда, не позволяя сразу выйти из машины, он притянул ее к себе и поцеловал. «На прощанье», — скорее прочла по его губам, чем услышала Поля, когда он в очередной раз навязал ей себя и свое объятие. Но этим поцелуем Штофель не прощался, а словно бы наказывал ее за то, что своевольничает. Противостоит. Они были знакомы год. И последние месяцы находились в необъявленном, негласном противостоянии.

Началом тому стал ее отказ от машины. С тех пор подобные недоссоры были частыми во время их встреч. Полина понимала, к чему клонит Стас, даже если он не определял свои желания вслух, как сегодня.

Но и она не манерничала, когда говорила, что разобиженный Фастовский заботит ее куда сильнее, чем перспектива скорейшего сожительства.

Разъяренная физиономия приват-профессора пугала ее гораздо больше, чем Штофель при любом накале страстей. Чего стоило пережить понедельник после концерта у Дюка! Если бы она знала, что готовит ей день грядущий, она бы рискнула прогулять. Но ничего не подозревая, Зорина топала на занятия по полифонии, когда наткнулась в коридоре на Аристарха.

И если бы просто наткнулась! Фастовский остановил ее, преградив дорогу, и в ту же минуту совершил акт насилия в особо грубой форме, возопив, воздевая руки к небу:

«Зорина! А вы что здесь делаете? Вот уж не ожидал, не ожидал!»

Она от неожиданности отпрыгнула в сторону и выдала:

«У меня полифония»

«Ах, полифония? — вскинул он брови так, что, казалось, искренно удивился, даже почти проникся. Но выражения на его лице сменяли друг друга так часто, что Поля не успевала уследить за этими метаморфозами. — Какая, к черту, полифония, когда сегодня в городском парке концерт в честь дня работника УГРО! А вы не там!»

Полина некоторое время напоминала рыбу, выброшенную на берег, — она беззвучно открывала и закрывала рот, совершенно растерявшись. В отличие от продолжавшего нападать Фастовского:

«Что? Это ведь ваше призвание? Играть на улице, черт знает где, черт знает что! Да еще и по такому холоду! Вам же руки свои не жалко! Давайте, выметайтесь отсюда. Немного подучились — хватит! Чтобы аккомпанировать мало-мальски на корпоративах и этого довольно».

«А? Но я…»

«Что вы? Что? Скажете, не было? Вот в эту пятницу не вы играли на Потемкинской лестнице? Я обознался? Или еще добавите, что Павлиновой там тоже не было?»

«Были, — смиренно кивнула Полина. — Но это же благотворительная акция!»

«Это благотворительный балаган! И посреди него — Зорина Полина. Ладно Ольга, но от вас-то я ожидал некоторой серьезности! А если бы вы застудили суставы? Что бы делали? Вас в среду ждет сам Лист, а вы!»

«Ничего моим суставам не сделается, Аристарх Вениаминович», — вздохнула она.