НА БЕРЕГУ РИО-ПЬЕДРА СЕЛА Я И ЗАПЛАКАЛА

– Там говорится, что можно изменить город, но нельзя перенести в другое место колодец. Влюбленные встречаются, утоляют свою жажду, строят свои дома, растят детей – и все это вокруг него. Но если один из влюбленных захочет уйти, колодец не сможет последовать за ним. Оставленный колодец останется на том же месте, он, хоть и заброшен, будет полон чистой водой прежнего.

– Такие речи больше подходят старухе, на долю которой выпало много страданий, а не молоденькой женщине, – сказала она.

– Нет. Я всегда боялась. Я никогда не рыла колодцев. Сейчас я это делаю впервые и не хочу позабыть о том, как это рискованно.

Тут я что-то нащупала в кармане и, поняв, что это, похолодела. Отставила чашку с кофе.

Ключ. Он дал мне ключ.

– В вашем городке жила одна женщина, перед смертью завещавшая все свое имущество семинарии в Тарбесе, – сказала я. – Вы знаете, где ее дом?

Хозяйка открыла дверь и показала на один из средневековых домиков на площади.

– Вот он. Два священника провели там почти два месяца. И… – она запнулась, с сомнением глядя на меня, но потом договорила:

– И один из них очень похож на вашего мужа.

– Это он и есть, – уже с порога сказала я, очень довольная тем, что позволила эту шалость ребенку, живущему у меня в душе.

Я остановилась перед домом, не зная, что делать. Все тонуло в густом тумане, и мне казалось: я во сне, где бродящие в каком-то пепельном пространстве странные фигуры влекут меня в еще более странные места.

Мои пальцы нервно ощупывали ключ.

Когда все вокруг затянуто такой пеленой, горы из окна не разглядишь. В доме, должно быть, темно – солнца-то нет, и шторы задернуты. В доме, должно быть, печально – ведь его нет рядом.

Взглянула на часы. Девять.

Надо заняться чем-нибудь, что могло бы скрасить мне ожидание. А ждать придется долго.

Ждать. Это был первый урок, преподанный мне любовью. День еле тянется, мы строим тысячи планов, ведем тысячи воображаемых разговоров, даем себе обещания в таких-то и таких-то обстоятельствах вести себя совсем по-другому – а сами места себе не находим, ждем не дождемся, когда же придет наш возлюбленный.

А придет – не знаем, что сказать. Многочасовое ожидание переходит в напряжение, напряжение сменяется страхом, а страх заставляет стыдиться нежности.

«Не.знаю, должна ли я войти». Мне припомнился вчерашний разговор – этот дом был символом мечты и ее воплощением.

Но ведь нельзя же целы день торчать у крыльца.

Набравшись храбрости, я вытащила из кармана ключ, подошла к дверям.

– Пилар! – донесся из тумана голос с сильным французским акцентом.

Я скорее удивилась, чем испугалась. Это мог быть хозяин нашей квартиры – но я вроде бы не говорила ему, как меня зовут.

– Пилар! – голос приблизился. это – твоя судьба, ступай, ищи ее. Только тот, кто счастлив, способен распространять счастье". «Не знаю, это ли моя судьба, – сказал я ему. – Решив затвориться в этом монастыре, я обрел мир в душе». «Что ж, иди в мир, разреши все и всяческие сомнения, – отвечал он. – Оставайся в мире или возвращайся в семинарию. Но в том месте, которое изберешь для себя, ты должен пребывать в целокупности. Царство разделенное падет под натиском неприятеля „Перефразирован стих из Евангелия: „…всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет“ (Лк 11:17). – Прим. перев.“. Человек разделенный не сумеет с достоинством и отвагой глядеть жизни в лицо».

Он что-то вытащил из кармана и протянул мне. Это был ключ.

– Мой наставник дал мне ключ от дома этой женщины и сказал, чтобы я не торопился распродавать ее имущество. Я знаю – он хотел, чтобы я вернулся туда с тобой. И это он устроил мне лекцию в Мадриде для того, чтобы мы с тобой снова встретились.

Я поглядела на ключ в его руке и молча улыбнулась. Но в груди моей будто благовестили колокола, над головой – распахнулись небеса. Он будет служить Богу, но по-своему – рядом со мной. Потому что я буду сражаться за это.

– Возьми, – сказал он.

Я протянула руку, сжала в пальцах ключ, спрятала его в карман.

Базилика собора была уже перед нами. Прежде чем я успела вымолвить хоть слово, кто-то заметил его и устремился к нему. Назойливо моросил дождик, и, не зная, сколько времени мы проведем здесь, я ни на миг не забывала, что вымокнуть мне нельзя – переодеться-то не во что.

Я попыталась думать только об этом и гнала прочь мысли о доме – о том, что подвешено между небом и землей и ожидает, когда прикоснется к нему рука судьбы.

Он окликнул меня и, когда я подошла, представил нескольким людям. Кто-то осведомился, откуда мы приехали, и, когда он назвал Сент-Савен, сказал, что там похоронен святой отшельник. Легенда гласит, что именно он первым открыл колодец посреди площади и что городок поначалу задумывался как прибежище для верующих, которые не желали жить прежней жизнью и уходили в горы на поиски Бога.

– Они и сейчас там, – услышала я еще чей-то голос.

Я не знала, правдива ли эта история, и понятия не имела о том, кто такие эти «они».