На берегу Севана

Мрачная, туманная осенняя пора, когда все в природе окутано мглистым сумраком, как только выпадает первый снег, сменяется светлыми, прозрачными днями. Небо становится ясным и мирным, его лазурь – гуще и ярче. Во всем своем великолепии возникают на ее фоне вершины высоких гор. Приятно греет еще горячее солнце первых дней зимы, и снег тает, струйка за струйкой стекая в ущелья.

Ребята остановились на одном из склонов и залюбовались сверкающим под солнцем горным пейзажем. Лучи солнца, падая на снег, преломлялись в нем и, отражаясь, ласковыми волнами касались детских лиц.

– Какой чудесный день! – прошептал Армен. – И у зимы есть своя прелесть.

– Стройся! – скомандовал Камо.

Ребята спустились в балку, а из нее снова начали подниматься вверх.

Следы старика то спускались в ущелье, то проходили по краям утесов, смотря по тому, где лежал путь лисы. В одном месте на снегу были разбросаны гусиные косточки и перья.

– Ах ты, бедная птица! И как же ты это свою душеньку отдала? И какой ветер унес твои перышки?.. Ах ты, моя красавица! – притворно убивался Грикор, подражая старушечьим причитаниям.

А Асмик стояла молча над раскиданными по снегу перышками, и сердце ее сжималось от боли: ведь это были останки одного из ее птенцов!

– Не горюй, мой дед этого так не оставит! – уверенно сказал Камо.

Ребята продолжали карабкаться на гору.

Наконец за одной из ее складок они увидели охотника с ружьем за плечами и огромным кинжалом на боку.

Чамбар приветствовал ребят веселым лаем. Он подбежал к ним и, ласкаясь, прижимался к их ногам. Асмик погладила собаку и угостила конфеткой:

– Нарочно для тебя принесла, Чамбарушка.

– Мне тоже дай, – протянул руку Грикор. – Или я, по-твоему, и собаки не стою?

– Стоишь, даже больше стоишь, но разве не Чамбар спас нашего Камо?

Девочка сказала это с таким теплым чувством, что Камо покраснел до ушей.

– Дедушка, шашлык готов? – еще издали крикнул деду Грикор.

– Куда это вы идете, львята мои? – весело встретил ребят охотник. – Ну, раз пришли, хорошо сделали, познакомьтесь с лисьим нравом, – добавил он, садясь на снег и закуривая трубку. – Здорово, проклятая, измучила меня. Вы только поглядите на ее штучки. Спугнул я ее там, внизу, выгнал из-под одного камня… Только прицелился – как она бегом на голое местечко, на горе, где снег сдуло ветром. Гляжу, а в глазах рябит, ничего не вижу… А ну, кто из вас скажет: зачем это лиса, оставив снег, на голое место бросилась? – вдруг перебил свой рассказ старик.

– Дарвин говорит, – сказал Армен, – что животные своим цветом приспособляются к окружающему. Лиса на белом снегу была бы тебе хорошо видна, а в траве она незаметна: мех-то ее цвета сухой травы и земли.

Старик был изумлен: откуда мог знать о таких вещах Дарвин?

– Ну, слов нет, Дарвин, конечно, был охотником, – разрешил эту загадку старик. – Да, так вот, – продолжал он, – смотрите, что лиса потом сделала. Перебежала через холм, я – за ней. Вдруг слышу – за мной камень покатился. Оглянулся – лиса позади меня… Как успела? И зачем это?

– А это лиса, чтобы тебя обмануть, обогнула холм и пошла за тобой. Если бы не камень, ты бы ее след потерял, – объяснил Грикор.

– Молодец! Сразу видно, что сын полей… Ну вот, иду я за ней, иду. Гляжу – след оборвался. Нет его и нет. Диву даюсь: ни крыльев у лисы нет, чтобы улететь, ни ямы нет, чтобы провалиться. И куда только делась? Ведь как она ни поверни, след на снегу должен остаться?.. Вот и скажите-ка теперь: куда делась лиса?

Мальчики молчали. Это действительно было загадкой.

– Опыт нужен здесь, опыт да острый глаз. Это вам не плов, чтобы, засучив рукав, запустить в него пятерню… Ну, поглядите-ка теперь на лисьи фокусы. Всмотрелся я поближе в ее следы. Что же вижу? Коготки теперь лежат в мою сторону… Значит, лиса вернулась, наступая на прежние свои следы, чтобы меня запутать, а там и скакнула в сторону…

Тонкая хитрость лисы изумила ребят.

– А ведь понимает, хитрюга, когда по ночам бродит вокруг села, что наутро по ее следам охотник Асатур поднимется в горы, поймает ее да шкуру сдерет, – продолжал старик. – Вот она со страху и выкидывает такие штучки, чтобы спасти себя. Но меня не проведешь. Как ни вертись, а от охотника Асатура тебе не уйти!

Дед снял с головы огромную овчинную шапку-папаху, вытер ею выступивший на лбу пот и снова надел. От старика прямо пар шел.

Грикора смех разбирал, когда он глядел на круглую лысую голову деда.

– У твоего дедушки, – сказал он потихоньку Камо, – голова блестит под солнцем, как спелый арбуз. В темные ночи не бери фонаря, пусти вперед деда – будет светить, как луна.

Асмик фыркнула, Армен застенчиво улыбнулся, а Камо, нахмурив брови, сердито сказал Грикору:

– Прикуси язык, а не то…

– Эй, что там случилось? – спросил старик.

– Спрашиваю: «Почему твой дед и лето, и зиму эту громадную овцу на голове носит?» А он на меня сердится…

– Хм… Значит, наши деды дураками были, что всегда в папахах ходили? Хотите, чтобы мы такие шляпы носили, как вы?.. Нет, летом их солнце прожигает, зимой – мороз, а эта овца летом мою голову от жары спасает, а зимой – от холода.