На ближневосточных перекрестках

Четок в Кербеле великое множество: от дешевых, сделанных из глины, стоимостью 10 филсов, до перламутровых ценой 500 филсов и более. Обычно четки состоят из 33 зерен, разделенных двумя плоскими косточками на три равные части. У светло-серых пластмассовых четок (сулеймания) разделительная пуговка сделана в форме купола мечети. Это щугуль. Вытянутая же бусина, замыкающая концы нитки, по-арабски называется «умм щуугуль». Когда и где впервые мусульмане взяли в руки четки и почему число их зерен составляет 33, никто не знает. По мнению некоторых востоковедов, сами четки были заимствованы мусульманами у христиан. Если принять эту версию, то можно объяснить тогда, почему в обычных, четках 33 зерна: ведь Иисус Христос был распят, когда ему, по библейскому преданию, было всего 33 года. Есть и шиитские четки с 99 зернами. Самые известные из них называются «хусейния». Их мелкие черные зерна нанизаны на длинную нитку. Шииты старательно их перебирают, шепча про себя слова молитвы.

В Кербеле на рынке для столяров и плотников, именуемых здесь «джаввавин», отведен специальный ряд. Возникновение и развитие этого ремесла связано с семьей Абу Шамта. Раньше все члены этой семьи работали в одной мастерской. Глава семьи по имени Махди Абу Шамт собирал изготовленные ими изделия, продавал их на рынке и затем распределял вырученные деньги. Дерево для работы доставлялось на судах по каналу Эль-Хусейния. Из далеких мест приходили сюда ахль аль-джарйбат (так здесь называли крестьян), чтобы купить нужные изделия.

Об этом мне рассказал местный плотник по имени Джаафар. В его живописной лавке, расположенной прямо у мечети аль-Хусейна, большинство предметов предназначены для крестьян и изготовлены ручным способом. Многие из них явно устарели. Тем не менее Джаафар, пытаясь конкурировать с фабричными изделиями, упорно продолжает работать и бывает несказанно рад, когда после изнурительного торга, обычного на восточных базарах, ухитряется продать заезжему земледельцу сдою продукцию. Вот в углу лежат джаун — ступка и миджна — пестик, похожий на добротный молоток с утолщенной, длиной в рост человека, рукояткой. Рядом мальчаха — заступ с металлическим, похожим на клюв концом. Здесь же другие сельскохозяйственные инструменты: фадан — соха с металлическим сошником, дуса — специальное приспособление у черенка, на которое наступают ногой при перекапывании земли, дача — борона, мишан — оглобли. Джаафар делает и добротную мебель для бедняков: хаззаз — детскую колыбель, хаджла — приспособление, с помощью которого ребенок учится ходить, стулья и кровати. Можно только удивляться, как этот мастер, обладая простейшим набором инструментов, может изготовлять такой богатый ассортимент изделий.

Джаафар, несмотря на свою видимую бедность, доволен своей профессией и гордится ею. Говоря о себе, он подчеркивает свою принадлежность к цеху плотников. По его словам, плотники преимущественно женятся на девушках из семей своих коллег. Во время свадьбы они закрывают свои лавки и отправляются в свадебную процессию вокруг мечетей аль-Хусейна и аль-Аббаса. Они гордятся своей религиозностью, истово участвуют в различных шествиях, читают, каждое утро Коран и всем цехом хоронят умершего собрата. Джаафар никогда не стрижет ногти у порога и не позволяет это делать другим, — чтобы не разориться и не пустить семью по миру. Рабочий день он начинает с тщательного подметания улицы перед своей мастерской.

Мой разговор с Джаафаром внезапно был прерван приходом постоянного покупателя. В долг плотники не про дают, а торговля и спор по поводу цен и достоинств товара можно сказать, находятся на грани искусства.

Я оставил двух спорщиков и, выйдя из ханута Джаафара, направился в лавку рыжего иранца — торговца сувенирами. На витрине разложены изготовленные из филигранного серебра бабочки, кулоны в виде туфелек, кувшинчиков с бирюзовой капелькой посередине, медные тарелки с чеканными узорами. Здесь же продаются керамические и медные тарелки нескольких фасонов с именами пророка Мухаммеда и его последователей, вазы и даже самовары, работающие на керосине. Эти самовары сделаны в Иране, и, хотя они заманчиво сверкают хромированными боками, иракцы покупают их неохотно. Другое дело — тульский самовар, пусть старый, с помятыми боками, но зато прочный, ставший сейчас почти антикварной вещью.