На боевом курсе

«А вдруг, действительно, появится лодка», — думаю я. И сразу один за другим десятки вероятных вариантов встречи с лодкой противника стали рождаться в моей голове. Я мысленно решал тактическую задачу для каждого из этих вариантов. — Что лодки здесь ходят, у меня, конечно, нет никаких сомнений, но почему я решил, что мы должны встретиться с лодкой именно сегодня? Ведь это соображение заставило меня просить командира соединения разрешить выйти в море на три часа раньше, чтобы прибыть задолго до рассвета, в тот час, когда обычно и засекались лодки противника. Ну что ж, если не сегодня, то завтра, послезавтра, — в другой день, а возвращающиеся лодки должны пройти здесь.

… Когда я открыл глаза, слышна была какая-то возня над головой. Сам не зная почему, я быстро вскочил с дивана и прислушался: кажется — шум стих. Все равно подошел к рубке, открыл дверь.

Лебедев, согнувшись в три погибели, словно замер. Через секунду он резко поднялся во весь рост, снял наушники и, едва сдерживая волнение, доложил:

— Слышу дизеля. По-моему, лодка противника. Товарищ командир, послушайте… — и он протянул мне наушники.

Я быстро надел наушники.

Среди сплошной массы звуков я постепенно уловил четкий ритм работающих дизелей. Расстояние до шумов не менее пяти миль, и работа дизелей слышна довольно отчетливо.

— Да, да, слышу хорошо. Смотрите, не теряйте эти шумы. Который час? — Взгляд переключается на белый циферблат судовых часов. Ага, рассвет!

Даю приказание всплывать под перископ и команду «товсь» — на торпедные аппараты.

Пока лодка всплывает на перископную глубину, сопоставляю взаимное расположение кораблей для расчета боевого курса…

Не отрываясь от глубиномера, жду.

— Перископная глубина, — докладывает боцман Хвалов, стоящий на горизонтальных рулях.

— Есть, аппараты, товсь! — докладывает из отсека торпедист Иванов, который по первой же команде соскочил с подвесной койки и в одних носках бросился к своему заведыванию.

На перископной глубине быстро осматриваюсь, наверху еще темно, горизонт едва заметен; приказываю погасить свет в центральном посту.

Сейчас лучше видно: синебирюзовая, едва колеблющаяся поверхность моря.

Ложимся на курс.

— Как шум? — громко спрашиваю Лебедева.

— С правого борта 45°,— отвечает он.

Поворачиваю перископ в указанном направлении и на оранжевой полоске начавшейся зари вижу едва приметную точку. «Кажется, действительно лодка», — думаю про себя, но вот досада, — как раз в этот момент перископную головку захлестывает волна.

Смычков ударил ладонями рук и выразительно потер себе колени.

— Та-ак, — широко улыбаясь, протянул он. — Щучку в сумочку.

— Следите за лодкой, — резко говорю я, повернувшись к нему. Его черные глаза горят веселым огоньком.

Смычков смотрит на контрольные приборы.

Наша лодка снова выправилась, и сейчас отчетливо виден знакомый по справочникам силуэт немецкой подводной лодки среднего тоннажа.

«Позиция удачная. Мы находимся в темной части горизонта и наш перископ не так просто заметить», — думаю я. Тем не менее нужно соблюдать исключительную осторожность: нас могут услышать — и тогда все пропало…

— Слева шумы трех «охотников».. — громко докладывает Лебедев.

Вращаю перископ: поле зрения закрыто какой-то серой пеленой и только сверху можно различить светлое пятно неба.

Опустил перископ.

— На западе еще темно, ничего не смог рассмотреть. Это, повидимому, или встречающий лодку эскорт или плановый утренний поиск наших лодок, — говорю Щекину, а сам смотрю на карту, где уже нанесены пеленги обнаруженных шумов.

— Шумы охотников приближаются, — громко, но совершенно спокойно, докладывает Лебедев и добавляет: — лодку хорошо слышу справа на курсовом 35°…

Через несколько минут новый доклад Лебедева.

«Неужели „охотники” помешают атаке?» — мелькнуло в голове, и на миг охватило острое чувство досады. Все равно атака должна состояться, чего бы это ни стоило! Даю приказание задраить все переборки, проверить клинкеты на них и оставить отдраенными только переговорные трубы для голосовой связи.

Еще раз проверяю свои расчеты… Только бы не опередили охотники и не начали атаку нашей лодки прежде, чем лодка противника придет на залповый пеленг…

Как только Лебедев доложил, что катера противника идут нам навстречу и находятся где-то совсем близко, все разговоры прекратились, даже Смычков и тот приумолк. Облокотись на штурвальное колесо ручного привода горизонтальных рулей, он сосредоточенно следит за контрольными приборами управления.

Все неподвижны, будто слились со своими механизмами. По мере того как приближается время залпа, напряжение нарастает. Каждый думает о том, чтобы все, от него зависящее, было сделано, мысленно решает свою тактическую задачу.