На большой дороге

Венец поведал Снежным Охотникам о Древесных Жителях и их прорицательнице, слова которой были истолкованы как разрешение отбирать у беженцев все пожитки.

— А сейчас они ждут с дротиками наготове, — подытожил Венец. — Вчетвером нам с ними не справиться. Но они не отважатся схватиться с таким воинством, как ваше. Вместе мы к вечеру разнесем эту стену!

— Говорят, Древесные Жители сильные противники, — тихо заметил Небо.

— Обыкновенные обезьяны. Они сиганут на деревья, как только мы обнажим мечи.

— И забросают нас отравленными дротиками, — пробормотал Щит, — Друг мой, мы не годимся для новых схваток. Слишком много наших полегло на этой неделе.

— И что будете делать? — вскричал Венец. — Отдадите им мечи, туники, кольца ваших жен, снимете с ног сандалии?

Небо закрыл глаза, застыл и долго не говорил ни слова. Наконец, не открывая глаз, он произнес голосом, как будто идущим из бездны:

— Мы поговорим с Древесными Жителями и узнаем, что именно они от нас хотят. А после уже решим, что делать дальше.

— Но стена! Если мы будем сражаться вместе, то разрушим стену и откроем проход для всех, кто спасается от Зубов!

Небо с холодным спокойствием ответил:

— Мы вернемся к этому разговору позже. — Он обернулся и посмотрел на соплеменников, — Сейчас надо отдохнуть и подождать, пока Древесные Жители выйдут к нам.

Снежные Охотники рядами выстроились возле частокола, присели на корточки и, опустив головы, замерли в ожидании. Венец мрачно сплюнул, покачал головой и взглянул на Листа:

— Они похожи на настоящих бойцов. Есть нечто, Лист, что выделяет бойца среди других, и уж я-то могу это определить! У Снежных Охотников такое имеется. И сила, и мощь, и боевой дух… Но посмотри, во что они превратились! Сидят и ждут, как перепуганные жирные Пальцы!

— Их сильно потрепали, — ответил Лист. — Вынудили уйти с родных земель. Они знают, каково это: оглядываться на холмы и видеть костры, на которых поджаривают родичей. Это лишает человека боевого духа, Венец.

— Нет. От поражения огонь только разгорается. Ты страстно желаешь отомстить.

— Правда? Что ты знаешь о поражениях? Ты же расправлялся со всеми своими противниками.

Венец свирепо уставился на Листа:

— Я же не о дуэлях говорю! Или ты думаешь, что меня никак не задели Зубы? Так почему же я здесь, на этой грязной дороге, и со мной только то, что уместилось в фургоне? Но я не стал живым мертвецом, как Снежные Охотники! Я не убегаю, а иду собирать войска. А потом вернусь на восток и отомщу! А они испугались каких-то обезьян…

— Они шли день и ночь, — вступила в разговор Тень. — И к тому же попали, наверное, под пурпурный дождь. Выбивались из сил, пока мы ехали в твоем фургоне, Венец. Они немного отдохнут, и тогда, возможно…

— Испугаться обезьян! — Венец возмущенно покачал головой.

Он начал вышагивать взад и вперед возле фургона, колотя кулаками по бедрам. Лист опасался, что он направится к Снежным Охотникам и попытается угрозами принудить их к совместным действиям. Да, они подавлены и измотаны, но могут и показать Венцу, на что способны, если тот их сильно разозлит.

Возможно, дай им немного отдохнуть, как говорила Тень, и они согласятся помочь Венцу. Но не сейчас. Не сейчас.

Ворота в стене открылись. Из них вышло десятка два лесных обитателей, в том числе вождь и старуха-прорицательница. Она окинула взглядом дорогу и во второй раз проницательно и неласково улыбнулась Листу, которого при виде ее охватил благоговейный трепет.

— А эта из каких будет? — спросил Венец.

— Ведьма-полукровка, — пояснил Лист. — Я видел ее на рассвете, когда нес караул.

— Посмотрите! — воскликнула Тень. — Она колышется и растворяется, как Незримые! Но кожа ее, как у тебя, Жало, а фигура похожа на…

— Она меня пугает, — хрипло признался Жало. Его трясло. — Она предсказывает нам смерть. Друзья, у нас осталось мало времени! Она богиня смерти… — Он потянул Венца за руку. — Идем! Назад, по Паучьей дороге! Уж лучше попытать счастья в песках, чем остаться здесь и умереть!

— Тихо! — рявкнул Венец. — Назад ходу нет. Зубы уже в Тептисе. Через день-другой они двинутся по этой дороге. Так что у нас только один путь.

— А стена? — вновь подал голос Жало.

— К ночи От нее ничего не останется, — пообещал Венец.