На большом пути. Повесть о Клименте Ворошилове

После короткого ночлега - снова поход. Эскадрон выступил еще до рассвета. Погода улучшилась. Ветер дул резкими порывами, снег налетал лишь изредка, зато хлестал, словно картечь. Бойцы подремывали в седлах, прислушиваясь к сильной канонаде, гремевшей справа и почти сзади. Где-то там уже вторые сутки длилась напряженная битва, а эскадрон продвигался на юг, не встречая никакого сопротивления. «Вошли в дыру», - сказал Роману Башибузенко.

Когда рассвело, с кургана увидел Леснов огромную колонну, черной змеей вытянувшуюся среди заснеженных полей. Тачанки, сани, артиллерийские упряжки и всадники, всадники, всадники... Голову колонны еще можно разглядеть, зато конца совсем не было.

Двигались довольно быстро, насколько позволяло снежное месиво на дороге. Изредка, где обдутые взгорки, переводили коней на рысь.

К полудню отдалилась и почти не слышна стала канонада. Остановились на привал. Однако не успел Стервец управиться с овсом в торбе - прозвучал сигнал трубача. Тронулись дальше. И очень тревожно было Роману: куда это лезут они, очертя голову, оставив далеко позади линию фронта?! Поделился беспокойством с Миколой Башибузенко. Тот и сам озирался, вставая на стременах, однако на вопрос комиссара хохотнул бодро:

- Для нас хучь тыл, хучь фронт, было бы кого лупцевать. По всему видать - на Ростов правимся. А в Ростове-городе есть на ком шашку спробовать. Га, хлопцы?!

Ему отвечали весело, вразнобой, с бесшабашной удалью:

- Там у купчих перины - потонешь!

- Как раз на рожжество попадем, разговеемся!

- По зубам бы не получить!

- Не боись, пужливый, пущай юнкера нас боятся! Возбужденно-шутливые разговорчики скоро смолкли.

И усталость брала свое, и опасение сказывалось. Неужто противник не приметил их до сих пор в своем глубоком тылу? Если так, очень даже серьезный план наметили командиры. Ну, а что, если хитрят белые генералы, завлекают подальше, а сами подготовили коварную засаду, выставили пулеметы, чтобы резануть по красным конникам в чистом поле с близкого расстояния, если уже зарядили они шрапнелью и фугасными снарядами свои многочисленные пушки, чтобы стальным вихрем замертво уложить буденновскую кавалерию?! Только разве допустит такое Семен Михайлович со своими надежными советчиками Ворошиловым и Щаденко, со всем своим штабом?!

Но вот стемнело, кончился зимний день-коротышка, а враг никак не давал о себе знать. Стали чаще попадаться заборы, дома, деревья. Колонна постепенно втянулась в пустынную неосвещенную улицу, подковы зацокали по булыжникам мостовой. Старуха с ведрами попалась навстречу. Промчалась извозчичья пролетка, везла офицера с женщиной, их не задержали.

Командир полка стоял на перекрестке, как громоздкая конная статуя. Негромко отдавал распоряжения командирам эскадронов. Башибузенко, выслушав его, возвратился к своим.

- Сворачиваем, комиссар. Вон в ту улицу. Я поведу, а ты давай к Пантелеймонову в третий взвод. Гляди, чтобы нам по затылку не чокнули. В оба гляди!

- Будет сделано! - Леснов придержал своего Стервеца.

Еще минут двадцать ехали они совершенно спокойно, без спешки, не привлекая к себе внимания редких прохожих. В Ростове кавалерийское подразделение - не новость, никого не удивишь. Пусть ездят. Фронт далеко, стрельбы не слышно, ну и слава богу, живи, радуйся.

Чем ближе к центру, тем чаще встречались кирпичные дома, больше было освещенных окон. Парочки прогуливались. Дворники в белых фартуках маячили кое-где у ворот. Пьяный бубнил что-то, обнявши фонарный столб.

Впереди, на светлом широком перекрестке, скрежетнул, поворачивая, трамвай, искры посыпались с проводов. Напрягся, удивленно всхрапнул кабардинец Романа. Успокаивающе похлопывая его шею, Леснов ликовал в душе: ну не чудесно ли? Скажешь потом людям - не поверит никто, как ехали они, не таясь, по улицам самого главного деникинского города. Крепко все же повезло Роману, что попал он к буденновцам, да еще в такое вот боевое подразделение.

Где-то на параллельной улице лопнули взрывы гранат. Сорвались винтовочные выстрелы. Испуганно, торопливо, на всю ленту зачастил пулемет. Впереди прозвучали громкие голоса.

- За мной! - скомандовал Башибузенко.

- Даешь, ребята! - весь свой восторг вложил Роман в этот яростный ликующий крик. - Даешь Ростов!

Бойцы понеслись рядом с ним, опережая его. Конная лава выкатилась на перекресток, к яркому свету реклам, белым огнем блеснули при электричестве вскинутые клинки.

Шарахались какие-то люди. На повороте опрокинулся тарантас. Башибузенко скакал вровень с трамваем, орал что-то, стреляя в окно из нагана. Вспыхивали ответные выстрелы.

Бежали солдаты без шапок и без шинелей. В подъезде двое били из винтовок с колена. Дико визжал, крутился посреди улицы раненый конь, мотая по мостовой бойца, запутавшегося ногой в стремени.

Роман, перегнувшись, секанул концом шашки упавшего офицера: лопнула на спине шинель, черная полоса пересекла спину.