На чёрных крыльях феникс

Минхо отвернулся. Несмотря на злые глаза, вид у него был как у побитой собаки. Я заметила на его шее царапину. Это я сделала? Я шагнула вперёд, а Минхо, наоборот, назад.

– В этот раз молодец, – произнёс сульса. – На сегодня всё. Думаю, теперь можешь поговорить с Суюном.

Это был скриптовый диалог, но почему он звучал так душераздирающе?! И мы что, снова поменялись местами?

– М-Минхо! – мужчина остановился, но не обернулся. – Прежде чем куда-то пропасть, зайди к Бо Нгаи.

Следующие два дня я Минхо не видела. Меня тренировал вместо него Минхёк. Жизнерадостный парнишка был каким-то напуганным и даже не разговаривал со мной на посторонние темы. Поэтому миссия наладить между нами прежние отношения легла на мои плечи. Я вспомнила недавний разговор.

– Суа, а ты многих мужчин повидала?

Я обречённо вздохнула, простившись со своим тихим спокойным перерывом.

– Ну это нечестно! – заныл театрально Минхёк. – Я слышал, ты уже всей деревне что-то нарисовала, а мне, своему верному и преданному другу…

– Надзирателю, – перебила я.

– Одно другому не мешает! – отмахнулся парень. – В любом случае, где мой подарок?

Он требовательно выставил руку вперёд и поиграл пальцами.

– Ладно, что ты хочешь?

Минхёк тут же глуповато заулыбался и сел ко мне поближе. Мне это уже не понравилось. Кстати, это такое поведение называют «эгё»? Минхёк соединял подушечки указательных пальцев, пока говорил, и имитировал кота из «Шрека», глядя мне в глаза.

– Представь комнату. Перед складной пёнпхун подушки. На столе выпивка и закуска.

От каждого слова я кривилась всё больше.

– За столом сидит мужчина. Рядом с ним кисэн.

Её чогори уже спущено, видно плечико…

– Хочешь, чтобы порнографию тебе нарисовала?! – возмутилась я.

– Почему сразу порнографию?! Это романтика!

Глава 25

В тот раз я отказалась и еле отвязалась от Минхёка. В этот раз на занятие я принесла ему откровенную картину. Мы были один на один на дворе ханока Минхо. Парень уже готовился к бою, завязывая рукава, а я отозвала его в сторону, обещая показать кое-что интересное.

– Если ты не собираешься раздеться для меня, то…

Юноша обомлел, когда я развернула свиток. Тушью были нарисованы мужчина в чуть распахнутом чогори. Перед ним была раздетая до исподнего кисэн, и мужчина ласкал в руке её обнажённую грудь. Я со страстью нарисовала их лица и особенно руку с грудью, но дальше пояса меня не хватило. Минхёк не отрывался от картины, и даже щёки его порозовели. Приятная реакция для художника! Потом парень посмотрел на меня слезливыми глазами и, прикрывая рот, прошептал:

– Это мне?

– А кому же ещё? Только никому не говори, что это я написала.

– Клянусь! Иначе умру мименгви!

– И тогда мне же тебя придётся изгонять! – я усмехнулась, потому что мименгви были злыми духами холостяков, не оставивших потомков, и назначенная цена за развратную картинку была иронична.

Этим утром спозаранку Суюн и Минхо – оба – забрали меня к отдельно стоящему почти что в лесу «проклятому» домику. Я ожидала, что Минхо теперь на меня и не взглянет, но нет, он смотрел ещё более цепко, чем обычно. Между нами не было былого напряжения, только холодная стена. Мы вошли в… это даже домом нельзя было назвать. Лачуга была круглой. Внутри царила полутьма и беспорядок. Хотя дыр в потолке не было, казалось, что здесь постоянно сквозит. А вот воздух был затхлый. Как ни странно, чем дольше я тут находилась, тем тяжелее мне было дышать. Могу сказать, что картинка этого места в игре была лучше реальности. В дальней части лачуги был обрисован круг с символами. Это был барьер, внутри которого метался сгусток энергии, хотя его можно было принять за дымок. Я подошла ближе, рассматривая узоры на полу. Где-то я уже видела подобные рисунки. Точно! Внутренний круг ритуальной схемы во дворце Главы Драконов! Конечно, я не могу вспомнить тот рисунок с деталями, да и этот не совсем прям такой же, но многие части совпадают. Только я подняла взгляд, как столкнулась с отпечатком страдальческого лица. Это была словно актёрская маска на эмблеме какого-нибудь театра, только жуткая. Скорее от неожиданности, чем от испуга, я отшатнулась, едва не наступив на Минхо.

– Ты что-то видишь? – спросил меня Суюн.

– Да, а вы нет?

– Нет. В таком виде квищин можно лишь чувствовать, но не видеть.

Я видела призрака вполне отчётливо. А он, кажется, видел меня. Сгусток остановился на середине пентаграммы и вдруг начал безумно шептать.

– Гадкий-гадкий мир. Хочу вернуться, – заныл голос. – Никчёмная одежда, грязная жизнь! Фу! Никто не понимает!

Этот голос отражался эхом в моей голове. То зловещий, то жалостливый. Выйдя из оцепенения страха, я прикрикнула:

– Хватит!

– Зов-зов. Тебя призвали. Ты как я, я как ты. Не уйти. Не уйти!

И вдруг квищин назвал моё имя. То есть не моё. Он произнёс: «Суа» и бросился на меня. На мгновение я забыла про барьер и шарахнулась на пол. Боль привела меня в себя. Минхо и Суюн смотрели сверху вниз с удивлёнными и ничего не понимающими лицами. Боже, только позорюсь перед ними.