На что похоже счастье

Грэм вновь подумал о том Четвертом июля, какое он рисовал в своем воображении: параде и салюте, бенгальских огнях и оркестрах, атмосфере праздника в маленьком городке и шансе провести время с родителями. Он так и не ответил на то мамино письмо, и они тоже не делали никаких попыток связаться с ним, пока на прошлой неделе она не позвонила ему. Минут десять они обсуждали погоду в Калифорнии и книгу, которую она читала в своем книжном клубе. Когда она спросила, как идут съемки, Грэм сменил тему, как делал каждый раз, когда родители поднимали ее, остро чувствуя, что они делают это только из вежливости. Но когда она упомянула барбекю, которое их соседи собирались устраивать на День независимости, Грэм вообще никак это не прокомментировал.

«Милый?» – забеспокоилась мама на том конце провода.

«Наверное, это будет здорово», – отрывисто произнес он, и она вздохнула.

«Прости, что мы не смогли приехать, – сказала она, помолчав. – Ты же знаешь, как папа не любит куда-то выбираться из дому, и потом…»

«Ничего страшного, мама».

«Чем собираешься заниматься?»

«Судя по всему, придется работать», – соврал он, зная, что, скорее всего, будет делать то, чем занимался здесь практически каждый день: отправится на прогулку по городу, будет смотреть на рыбацкие лодки, входящие в бухту, а потом, вернувшись к себе в номер, включит какой-нибудь фильм и будет рисовать или терзать вопросами парня, который приглядывал за Уилбуром (тому это, видимо, так надоело, что в своих ответах он теперь ограничивался исключительно саркастическим «Свин на свободе» или «Свин покинул здание»).

Когда он только приехал сюда, ему так не терпелось вырваться из Лос-Анджелеса, что четыре недели казались ничтожно малым сроком. Но теперь он понимал, что все ожидания, которые он связывал с этим местом, были целиком и полностью завязаны на Элли, и, когда она оказалась вынесена в этом уравнении за скобки, ему внезапно стало совершенно нечего здесь делать. Можно было ехать домой.

Тем не менее работы еще оставалось на несколько дней, и он вдруг осознал, что просто не перенесет еще одного обеда в своем вагончике в компании Гарри.

– Я не смогу, – сказал он Оливии, которая по-прежнему ждала его ответа относительно поездки в Нью-Йорк. – Так что тебе заказать?

Пока они ели – хотя на самом деле ел один Грэм, Оливия привередливо ковыряла вилкой индейку с салатом, – он изо всех сил пытался поддерживать разговор, но это было нелегко. Оливия постоянно поглядывала по сторонам, как будто они находились в одном из модных клубов в Голливуде и в любую минуту на пороге мог по явиться кто-нибудь сногсшибательный. Он пытался задавать ей вопросы, которые казались ему настоящими, – где она выросла, кто ее родители, в общем, не обычную протокольную муть, вроде того, где она собирается сниматься дальше и как пришла в киноиндустрию, – но все время помнил о людях, которые сидели вокруг слишком близко, чтобы можно было говорить о чем-то сколько-нибудь важном. И потом, Оливия все равно слушала его вполуха, то и дело заглядывая в свой телефон.

По правде говоря, он и сам не особенно вникал в разговор – так сильно выбила его из колеи встреча с Элли.

По пути к выходу они дали несколько автографов, и Грэм бросил чаевые в специальную баночку. Едва они переступили порог, как в лицо им немедленно ударили вспышки фотокамер, и Грэм, по обыкновению, надвинул на глаза солнцезащитные очки, опустил голову и торопливо зашагал к съемочной площадке. Оливия же ухватила его под руку, вынуждая замедлить шаг, и он понял, что она искренне всем этим наслаждается. Интересно, она решила воспользоваться тем обстоятельством, что их застали вдвоем, или в самом деле не возражала против внимания? Стиснув зубы, он постарался отойти как можно дальше, прежде чем прошептать:

– Нам пора возвращаться.

– Без нас все равно не начнут, – бросила она вполголоса. – Преимущество звездного статуса.

– Вы теперь вместе? – выкрикнул один из фотографов, подмигнув, и Оливия вместо ответа вскинула брови и одарила его загадочной улыбкой.

Казалось, это не кончится никогда. Подходя к площадке, Грэм неожиданно для себя обрадовался при виде Гарри и поспешил отцепиться от Оливии. Увидев их вдвоем, толстяк прямо-таки засиял.

– Идемте, – сказал он, увлекая их за металлические стойки ограждения, отделявшие съемочную площадку от остальной улицы и толпы репортеров с камерами. Когда они подошли к вагончикам, он с ухмылкой обернулся к ним: – Ну, как обед?

– Просто ресторан высокой кухни, – закатила глаза Оливия.

– А мне понравилось, – сказал Грэм.

Ему почему-то хотелось сказать слово в защиту этого места.

– Не сомневаюсь, – хмыкнула Оливия и повернулась к Гарри. – Когда я туда пришла, он практически ел с полу.

– Одна девушка перевернула стойку с конфетами, – пояснил Грэм. – Я только помог их собрать.

– Сомневаюсь, что ты бы так же бросился ей помогать, не будь она такая горячая штучка, – лениво протянула Оливия и рассмеялась. – Кто бы мог подумать, что ты западаешь на рыжих.