На что похоже счастье

– Потрясающе, – сказал Грэм и потянулся взять толстовку. – Я быстро.

Он с негромким щелчком прикрыл за собой дверь и поспешил по коридору к лифту, потом, не глядя по сторонам, пересек вестибюль и вынырнул в еще только начавший просыпаться мир. Стоя на тротуаре, он сделал огромный глоток воздуха, чтобы унять норовящее выскочить из груди сердце.

Отель располагался в дальнем конце сквера в центре города, откуда открывался вид на сувенирные лавки и пристань, и когда Грэм вскинул глаза, он с удивлением отметил, что жизнь в городе уже кипит вовсю. Он ожидал увидеть на улице в такой час разве что немногочисленных рыбаков да пару-тройку любителей здорового образа жизни, вышедших на пробежку, но люди были буквально повсюду; они расставляли столы вокруг павильона и выгружали из машин какие-то коробки. На лужайке крутились несколько сонных ребятишек, а привязанный к одному из фонарных столбов пес громко выл. До Грэма не сразу дошло, что это Бублик.

Он принялся оглядываться по сторонам в поисках Элли, охваченный неожиданной паникой. Зря он не стал читать новости перед тем, как выйти; может быть, тогда он сейчас не чувствовал бы себя так, как будто все посматривают на него исподтишка. А теперь у него было такое чувство, как будто всему миру известно что-то такое, что неизвестно ему, какие-то подробности вчерашних событий, появившиеся в блогах и на страницах газет.

С другой стороны сквера какая-то женщина пыталась побороть скатерть, которую ветер рвал у нее из рук, и сочетание ярко-красного, белого и голубого цветов стало для Грэма неожиданным напоминанием.

Было Четвертое июля.

Мимо него торопливо прошла группа женщин с подносами, нагруженными печеньем и кексами; они были слишком заняты своим делом, чтобы обратить внимание на Грэма, застывшего в нерешительности. Он понимал, что нужно вернуться обратно в номер, поговорить с Гарри, выяснить, какие именно подробности вчерашней истории просочились в прессу и насколько серьезные неприятности ему грозят. Надо было просмотреть фотографии, позвонить родителям, чтобы для них это не стало неожиданностью – при этой мысли у него подкосились ноги, – и вместе с пресс-агентом разработать план действий. Нужно было объяснить Мику, что произошло, извиниться перед фотографом и принять на себя ответственность за свои действия.

Но ему сейчас больше всего хотелось убежать совершенно в противоположном направлении.

При виде миссис О’Нил – она прибивала конец праздничной растяжки к столбу беседки, стоя на стуле, – его обожгло воспоминание о том, что собиралась сегодня делать Элли, и, не дав себе времени передумать, он двинулся по улице. Натянув на голову капюшон толстовки, чтобы скрыть лицо, и сунув руки в карманы, он прошел мимо занятых приготовлениями людей. Дойдя до конца улицы, он свернул на дорогу, ведущую вдоль пристани, и зашагал мимо рядов лодок, слабо покачивавшихся на спокойной воде. Все омары, которым суждено быть поданными на стол на сегодняшних празднествах, уже выловлены, и на причале, где обычно в такое время кипела жизнь, тихо и пусто. Ближе к вечеру люди, без сомнения, выйдут в море, чтобы посмотреть салют с воды, но в такую рань даже «Юркая рыбешка» сонно колыхалась на приколе, освобожденная от съемок по случаю праздников, прямо как Грэм.

Когда он добрался до дома Элли, от утренней прохлады не осталось и следа. Он ожидал, что она еще спит, или занята чем-то в доме, или уже в пути, поэтому, когда, свернув на подъездную дорожку к дому, увидел ее на пороге гаража, это стало для него неожиданностью. В одной руке она держала небольшой рюкзачок, а другой дергала за дверцу машины, насквозь проржавевшего древнего седана.

– Привет! – окликнул он ее, и она поспешно обернулась, глядя на него огромными глазами и залившись виноватым румянцем. Однако, увидев, что это всего лишь Грэм, она явно выдохнула с облегчением и издала дрожащий смешок.

– Я думала, это мама, – сказала она, открывая дверцу машины и бросая рюкзак на заднее сиденье. На ней были джинсы и фиолетовая майка, солнцезащитные очки она подняла на лоб, а щеки ее после вчерашнего дня на пляже украшала примерно тысяча новых веснушек.

– Да, меня все вечно принимают за маму, – пошутил Грэм и, подойдя к машине, облокотился на багажник. – Типаж такой.

Элли улыбнулась, но улыбка быстро сползла с ее лица.

– Ты уже видел?

Необходимости уточнять, что именно он должен был видеть, у него не было.

– Нет, – покачал он головой. – Я не смог себя заставить. Но Гарри сказал, что твое имя они не узнали.

Элли опустила глаза:

– Во всяком случае, пока.

Оба немного помолчали, потом она кашлянула:

– Мне нужно ехать.

Грэм кивнул:

– Я еду с тобой.

Она вскинула на него взгляд:

– Нет, не едешь.

– Когда мы выезжаем? – спросил он, как будто и не слышал, но она лишь нахмурилась и сощурила глаза.

– Я все понимаю, – сказала она. – Я понимаю, что ты хочешь куда-нибудь уехать отсюда на сегодня. Но вчерашний вечер все изменил. У меня важное дело, а ты слишком бросаешься в глаза.

– Я же тебе говорил, – попытался он пустить в ход улыбку. – Я законспирируюсь.

Элли снова покачала головой:

– Прости.