На чужой войне

Помолчали, думая каждый о своём. Стояла тишина, прерываемая лишь порывами ветра в приоткрытом окошке. Внезапно, будто очнувшись, барон схватил чашу с вином, и запрокинув голову, влил алкоголь в глотку. Довольно крякнул, вытер с усов рукавом рубиновые капли, разгладил бороду. После чего, посмотрел на меня повеселевшим взглядом:

- Пойдёшь ли ты со мной в поход? Если хочешь, могу представить тебя своему сеньору-я неплохо ладил со старым графом, да и молодого наследника с младенчества знаю. И о том, кто ты будут знать лишь я, да граф, пока ты не пожелаешь другого. Решай…

Ну да, можно поверить- не зря у нас пословица гласит: что знают двое- знает и свинья. Или они ещё не знают такую… А хочу ли я? Даже если не хочу, выбора, как я понимаю, нет.

- Я согласен.

Суета в замке продолжалась до утра следующего дня, не прекращаясь даже на ночь. Скакали в разные стороны гонцы, приезжали из окрестных, подвластных барону, деревень крестьянские телеги с припасами, сновали по двору люди, которые внезапно обнаружили что что-то забыли, и как это часто бывает, безуспешно пытаются это очень нужное найти в последний момент. Изредка, то там, то здесь, затягивал то ли вой, то ли плач, женский либо детский голос; но как возникал, так и резко замолкал, иногда сопровождаемый звуком пощёчины, нанесённой чьей-то крепкой рукой. Всё это создавало нервную атмосферу, которая нависла тягостным облаком над замком, психологически давя на людей.

Вскоре, после разговора с бароном, эта суета догнала и меня: принесли несколько комплектов одежды попугайской расцветки (верхняя одежда делилась на две половинки, каждая из которых была разных цветов- в данном случае, под цвет баронского штандарта- красная и чёрная), в которой, по представлению аборигенов, было бы не стыдно предстать перед графом. Так-то моя собственная трофейная одежонка уже давно на ладан дышит, много раз латанная, обросла бахромой и вот-вот по ниткам рассыпется, но и у принесённой были также свои минусы, к которым оказалось не так-то просто приспособиться: представьте себе туфли без каблуков, но с длинным загнутом носком, который полагается крепить к щиколотке при помощи шнурка- иначе ходить в такой обуви вообще невозможно; или обтягивающие штанишки наподобие колготок, с десятком шёлковых завязочек на поясе, при помощи которых оные привязывались к верху, так называемому, жиппону, и с приспособлением снизу- посередине, именуемым гульфик- это такой отвязывающийся кармашек для хранения мужского интима, предназначенный для его наискорейшего, при возникновении такого желания, доставания на свет божий (у мужчин бывают разные желания это сделать, считающиеся почему-то почти везде неприличными- потому не подходящие для перечисления); и прочие предметы того же назначения, столь же вычурные и сложные в использовании.

А когда мы перешли к примерке, я проклял всё на свете. Одеть эту одежду целая история, но и снять её- история не меньше. Прибавьте к этому, что всё это разноцветье, скорее всего, происхождением из баронского гардероба, а барон, хоть мужчина и крепкий, но на полголовы ниже меня! И шире в плечах и на пузе! Ааа…

А ещё эти тупые слуги с их совершенно непонятной речью. О чём это они сейчас говорят? Шоссы? Какие шоссы? Вот это шоссы?! Ааа…

Выгнал этих идиотов. Решил- сам оденусь. Начал примерять, но за исключением рубахи с рюшечками одеть ничего не смог. Пришлось звать слуг обратно и начинать примерку заново. И опять: брэ, шоссы, жиппон, пурпуэн… Ааа… Мама, роди меня обратно!

Лишь глубокой ночью, укладываясь спать, я как будто очнулся, понимая, а ведь это всё- спокойная жизнь закончилась. Страшновато, но одновременно внутри какая-то напряжённая пружина расслабилась. Наконец-то. И если я о чём-то и сожалел сейчас, то не о конце моей спокойной жизни. К чёрту! Я не жалею об этом… Но забываясь коротким сном думал о зелёных глазах и милой улыбке, отчего на моих губах появлялась ответная, но грустная- когда же я увижу её снова… Но мы всегда верим в лучшее, проклиная в конце- о, если бы я знал...

Глава 10