На чужой войне

Кое-как оделся под печальные мысли, и с чужой- по другому никак- помощью, у меня теперь в этом деле появился знатный помощник, также “отличившийся” и на других поприщах. Да так, что Марк уже хотел отправить его на “повышение”…куда подальше. Но посоветовавшись, решили этому деятелю дать ещё один шанс- ох, может статься, что я ещё пожалею об этом. Ну, да ладно… Как, я разве не назвал его имя? Да вы его знаете- это же Жак Слизняк. Его тут все знают. К сожалению…

По дороге встретил других командиров нашей вольной компании, и мы подошли к графскому шатру уже сплочённой группой разноцветных петухов: капитан, лейтенант и я. Это если кто не в курсе здешних реалий, не половая- как могли бы некоторые индивидуумы подумать- ориентация, а социальное положение и, можно сказать, жизненное кредо. Определяется оно просто- как в фильме Кин-дза-дза- по цвету, и не только штанов. И чем больше и ярче эти цвета- тем лучше. Вариантов этого самого положения тут, в этом мрачном средневековье, всего два: ты либо петух, либо- червяк. Да, да- земляной. На последних редко можно увидеть цвета, отличные от распространённых среди них серого и коричневого. Это не мода такая, а вынужденная мера: химических красителей пока что не существует, что вынуждает использовать природные, которые нередко везут за тридевять земель- что означает существенное подорожание. Отсюда и эта цветовая дифференциация: если вы увидели человека, обряженного в разноцветные шмотки- это означает, как минимум, богатство носителя. То есть, всё как и в будущем: есть богатые- в шмотках от Кардена, и бедные- что нашли... И других вариантов не существует. Хотя… Есть тут ещё одна категория- но эти вообще наособицу: вороны, сиречь- священники. Определяются также- по цвету и поведению: каркают и беду- вроде ада- пророчат, да и падалью не брезгуют. Но я, кажется, немного отвлёкся.

А между тем, наша маленькая группка, пестрящая будто радуга всеми цветами разом, возле входа в огромный шатёр смешалась с толпой подобных же, разноцветных, спешащих на рандеву с графом Гастоном- третьим этого имени. И тут вдруг оказалось, что главное- не оказаться последним, будто это что-то означает, и ведь нет,- однако же спешат. Вроде как снова в школу попал, тороплюсь войти в класс после звонка, и вдруг слышу чей-то гнусный крик: “Кто последний-тот…”- а вот в окончании этой фразы возможны варианты от просто плохих до откровенно отвратительных,- в меру воспитанности крикнувшего. Как давно это было, а ситуация повторяется- неужели кто-то и крикнуть нечто наподобие приводимого мною выше примера не постесняется. Так, в ожидании нехорошего и зашёл в шатёр. И нет- никто не крикнул, хотя взглядами кое-кто померялся: негодующими, презрительными, и даже- ненавидящим. Хм, не всё ладно в королевстве Датском…

Нас провели в большую комнату, посередине которой стоял длинный стол на козлах, уже заставленный алкоголем и закусками. Для удобства гостей вдоль столешницы располагались тяжёлые даже на вид лавки, на которые мы- после взаимного представления с графом и его ближниками- и поспешили пристроиться, стремясь занять места ближе к вершине, определяемой стоящим у торца массивным стулом с высокой спинкой на небольшом возвышении,- это диктовалось наличием в нём хозяина как этого шатра, так и всех окрестных земель. Граф Гастон де Фуа-Беарн, лысый бородатый мужик, по внешнему виду переваливший за полста, ленивым жестом руки предложил не стесняться и быть “как дома”, чем некоторые из новоприбывших немедленно и воспользовались: послышалось бульканье и чавканье, кое-кто уже рвал руками дичь на части.

Я не торопился: плеснул в бокал вина, отпил немного- можно сказать обязательную программу выполнил. Таких как я оказалось немного: прочие- будто с голодного края сбежали- спешили набить себе брюхо. Граф Гастон, подобно мне, неспешно разглядывал гостей, крутил в руках золотую чашу с великолепной инкрустацией и молчал. Лишь изредка отвечал велеречиво, когда кто-нибудь из присутствующих, в основном из его ближников, вставал и произносил очередную- наполненную лестью- речь, расписывая в преувеличенных похвалах организатора сегодняшнего пира. Это вызывало кратковременный всплеск энтузиазма, выражавшийся в опрокидывании чарок в ненасытные глотки, и сменявшийся продолжительным дегустированием расположенных на столе немудрящих яств. Так продолжалось некоторое время. Наконец, чавканье пошло на убыль- видимо, первый жор соратнички утолили- и граф решил, исполняя роль хозяина, внести и свою лепту в общее веселье. Он встал и, подняв перед собой чашу, произнёс:

- Хочу выпить этот кубок за храбрых мужей, присутствующих сегодня здесь!