На чужой войне

При помощи слуги снял пропотевшее и, тяжко вздохнув, поменял на парадно-выходное. Насчёт парадного не отрицаю- есть в этом не то клоунском, не то странно-альтернативном наряде нечто праздничное, что, во всяком случае, лично у меня при взгляде на него вызывает смех…сквозь слёзы. А вот то, что оно выходное- это как же надо себя не уважать. Ладно, опять старая пластинка на новый лад, но вы и меня поймите- одеваться в такое- да меня каждый раз наизнанку выворачивает. Эх…

Как бы то не было, оделся, накинул плащ с прикольным названием "солнышко", и шляпу пристроил на голову- эта к счастью обычная, только поля у неё на мой взгляд широковаты- и вскочил на лошадь:

- Нооо, родная.

“Родная” посмотрела на меня, как на конченого идиота- где ты, мол, родню увидел- и маленько помедлив, пошла себе, весело помахивая хвостом, а иногда и, будто в недоумении, головой. И я тоже встряхнулся- помстится же,- ведь так? Тьфу ты, какая ерунда в голову лезет… И после представив картину маслом: едет эдакий кабальеро в пи…пид…пиз…том прикиде, и почти синхронно со своей кобылкой головой мотает- меня разобрал смех. Так, в таком приподнятом настроении, и изредка глупо посмеиваясь, до самого графского шатра и доехал.

Сам пир описывать скучно, если вы когда-нибудь распивали на “троих”, то легко представите и это застолье, только увеличенное в несколько раз. Было всё, по списку: пьянка, ругань, выяснение отношений по типу- “ты меня уважаешь?” Не было лишь длинных задушевных разговоров, спокойствия и радости от общения с друзьями. Отчего никакого удовольствия от этой вечеринки я не вынес- только боль головную…

Глава 24

В последующие после сражения дни делёжка трофеев вышла на новый уровень. Но если с материальными ценностями разобрались достаточно быстро, то вот с определением величины выкупа за пленных возникли некоторые сложности. Немногие из пленённых дворян были готовы удовлетворить жадные запросы графа де Фуа, и те кто не могли или не хотели, до сих пор- рискуя своим здоровьем- спорили об окончательном размере выкупов. В отличии от этих, то ли от скупости, то ли от бедности, потерявших инстинкт самосохранения, с главным пленником- графом де Арманьяком- ситуация определилась достаточно быстро,- тот практически сразу согласился на редкость неподъёмную для обычного графа сумму в триста тысяч флоринов. Возможно, на скорость принятия решения повлияли его предыдущие пребывания в плену. Тут ведь как: не хочешь- не плати,- и в таком варианте можешь остаться в темнице гнить до конца- очень скорого- дней своих. Должен вам сказать, здешние застенки не чета будущим, чистым и светлым- иногда даже чересчур светлым- местам не столь отдалённым, которые на их фоне и вовсе выглядят пятизвёздочными отелями с их all inclusive. Вечно тёмные, непроветриваемые и, соответственно, сырые- ревматизм или чахотку подхватить здесь так же легко, как и высморкаться, а если прибавить к этому натюрморту наличие обязательно толстых, и как следствие- тяжёлых, железных кандалов- то небо вам покажется в овчинку. Конечно, люди и здесь живут- живучие мы всё же создания- но плохо и недолго. А если к таким эксклюзивным условиям содержания добавить существование такой вполне легальной профессии, как палач, и повсеместное использование в данное время среди аристократии такого замысловатого способа избавления от надоевших сидельцев, как морение голодом-то и мучительно недолго.

Впрочем, графа Арманьяка все эти уркаганские прелести не коснулись даже мимолётно, и уже через несколько дней- после того, как поклялся честью и на Библии, что не замыслит побега- он был переведён на “гостевой” режим содержания. Единственное ограничение свободы при котором заключалось лишь в постоянном сопровождениями стражей, а так делай, что пожелаешь: хочешь конную прогулку- милости просим, или соскучился по женской ласке- нет вопросов, а если что- можем и помочь в этом вопросе,- свечку, для примера, подержать…