На чужом несчастье счастья не построишь

– Нет. А вы хотели, чтобы я была у них на свадьбе подружкой невесты? Крестила их сына?

– Нет, не хотел. Сколько лет вашему сыну?

– Олегу сейчас тринадцать лет. Он очень хороший мальчик! Учится на одни пятерки! Вежливый, со всеми здоровается.

– Учится в музыкальной школе?

– Зачем? Он математикой увлекается! Хватит с меня одного скрипача!

– Ваш муж тоже не хотел, чтобы он учился играть на скрипке?

– При чем здесь скрипка! Вы же убийство взялись расследовать! Почти год прошел! Спохватились! Расплодились частные детективы! Верните мне мой носовой платочек! Что за хамство! Это вы порвали его!

– Извините, но я оставлю лоскут себе на память, а сейчас очень прошу вас покинуть мой кабинет. Если вы мне понадобитесь, я вам сообщу.

Трубников вызвал Лену. Она зашла в кабинет и удивленно посмотрела на шефа:

– Николай Федорович! Вы плачете?!

Он засмеялся и попросил Лену проводить посетительницу к выходу.

– Не надо меня провожать, – со злобой ответила Надежда, – я сама выход найду!

Она гордо прошествовала мимо Лены и хлопнула входной дверью.

***

Игорь медленно шел по Кировскому, опустив голову, смотрел под ноги. Дошел до Покровского сквера. Скрипач стоял рядом с памятником казачке, играл на скрипке. Люди проходили мимо. Игорь остановился, слушал. Скрипач заметил его, но продолжал играть. Игорь достал из кармана деньги и положил их у ног музыканта. Он перестал играть, отошел, сел на скамейку. Игорь подошел к нему и сел рядом. Купюра в пятьдесят рублей лежала возле памятника казачке с ведром. В композицию памятника входит еще и колонка, из которой вода набирается в ведро.

– У нее ведро с водой? – Зачем-то спросил Игорь.

Скрипач не ответил. Он смотрел на памятник.

– Наверное, ведро полное, – ответил сам себе Игорь.

– Я потерял жену, – вдруг сказал скрипач, – работу, скоро у меня за долги отберут квартиру. Мне все равно. Исчезли желания. Хочу покоя, чтобы было темно и тихо.

– Вся страна постепенно погружается в рецессию, – ответил Игорь, – скоро многим станет темно. Многие потеряют работу и дом. Уменьшатся пенсии и социальные пособия, появится дефицит, ну и что? Вы доказываете только собственную никчемность, когда покорно складываете лапки. Если мы пришли в этот мир, значит, мы нужны здесь. Не велика честь играть в подворотне.

Игорь поднялся и медленно пошел в сторону автобусной остановки. Скрипач встал на свое место и снова начал играть.

***

Вечером в офис на Кировский вернулся Саша. Он побывал в квартире скрипача, осмотрел место происшествия.

– По всем углам паутина, запустение и грязь. В кухне на плите, слава Богу не зажженной, стоит сковородка. На столе чисто. В ванной детские резиновые игрушки. В комнате на пыльном подоконнике сидит пыльный плюшевый медведь. Тоска. Ни о каких следах не может быть и речи, там стадо слонов прошло. Дверь запирается на цепочку. Замки не сломаны. Наверное, она сама пустила убийцу в квартиру. Не в окно же он залез! Пятый этаж, высоко! Следов борьбы нет и, по словам Галыгина, первым обнаружившим труп, не было. Честно говоря, я не представляю себе как можно распутать это? Прошло много времени. Может быть, еще не поздно отказаться? Я зашел на обратном пути в банк. Они перечислили деньги. Еще не поздно вернуть.

Трубников молча слушал его. Позвонил Игорь, доложил, что он уже дома изучает английский. Саша, не дождавшись ответа, продолжал:

– Аня и Лариса рассказали мне смешной случай из жизни скрипача. Аня тогда еще не была замужем, но уже встречалась с Валерием. Все пятеро: Аня, Валера, Лариса с Алексеем и скрипач в воскресенье пришли в музей, что на Пушкинской улице, неподалеку от Ворошиловского. Там давал концерт замечательный ростовский пианист Анатолий Митрофанович Гололобов. Они очень много хорошего говорили о Гололобове. Они пришли рано и ходили по залам музея. Смотрели на картину И. Левитана «Аллея», когда услышали сердитый крик уборщицы: «Кто в музей собаку пустил!? Собакам вход воспрещен!» Она подтирала полы тряпкой и ругалась. На полу было много странных следов, словно от лапок маленькой собачки. А это не собачка, а скрипач наследил. У него обувь прохудилась. Большой палец вылез из дырки в башмаке и намок еще на улице, ведь была уже поздняя осень. Скрипач ходил и на паркете оставался след от его пальца, мокрого и грязного. Уборщица подтирала и ругалась. Друзья смеялись: «Славка, беги скорее из музея, а то она тебя по следу найдет!»

– Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно, – ответил Трубников. – Насколько мне уже известно, отец помогал ему. И сам скрипач совмещал учебу с работой. Хотя, когда дома маленький ребенок, денег всегда не хватает.