На далеком меридиане

Затем несколько самолетов мятежников атаковали эскадру. Все это, а также приближение вечера заставило командующего ускорить возвращение. Около 16 часов эскадра повернула на север. Эсминцы, «игравшие» с катерами, заняли свое место в строю.

Больших результатов от действия эскадры ожидать было трудно, но настроение на кораблях было боевое. На верхней палубе шли оживленные разговоры, делились впечатлениями о предполагаемых потерях у противника. Рамирес, все время бегавший с одного борта на другой и даже поднимавшийся на верхний наблюдательный пост, уселся на круглый вертящийся стул, снял фуражку и, вытирая лоб, сказал: «Муй буено, муй буено» – «Очень хорошо, очень хорошо».

С наступлением темноты, перестроившись в кильватер и уменьшив дистанцию между кораблями, эскадра продолжала движение на север. Линкор «Хайме I» в сопровождении двух эсминцев направился в Альмерию. Крейсеры и эсминцы следовали в Картахену. Теперь в голове колонны шел крейсер «Либертад», за ним «Мендес Нуньес»; эсминец «Антекера» шел третьим, возглавляя флотилию эсминцев.

Весь личный состав обязан был быть на своих боевых постах. Но сказывалась усталость, и люди, расположившись в укромных уголках на верхней палубе, спали, укрывшись бушлатами. Южное звездное небо без единого облачка напоминало небо над Севастополем. В апреле на Черном море тепло только днем, а ночью и особенно в предрассветные часы бывает так холодно, что на мостике приходится надевать шинель, в Средиземном море всю ночь можно просидеть в легком кителе. Благодатное море! Недаром мне не раз приходилось слышать от торговых моряков Испании, плававших через океан в Америку, что когда они входят в Средиземное море, то говорят, что «уже пришли в порт». Это, конечно, не совсем так. Штормы бывают и здесь, но они редки и переносятся значительно легче, чем в северных широтах.

Устроившись на мостике, осматривая в бинокль горизонт и корабли, я думал о том, как неожиданно забросила меня сюда судьба. Тоска по родному флоту настраивала на минорный лад. Вспоминая свой крейсер, я старался представить себе, чем он занят сейчас и какие изменения произошли за это время в личном составе.

Когда занялась заря и лунная дорожка исчезла в свете наступающего дня, эскадре оставалось всего несколько часов пути до своей базы. Однако эти оставшиеся часы оказались довольно беспокойными для командующего флотом М. Буисы. Первым неприятным сюрпризом было сообщение о том, что линкор «Хайме I», следуя в Альмерию при потушенных огнях, наскочил на мель и просит помощи. А через полчаса неизвестный самолет пролетел вдоль правого борта, как бы предвещая возможность атаки с воздуха.

– Эскадре надо следовать в Альмерию и охранять линкор, – возбужденно высказывал свое мнение Висенте Рамирес.

– Но ведь чем больше там будет кораблей, тем легче самолетам мятежников атаковать эскадру, – отвечал его начальник штаба, отличавшийся необычным для испанцев спокойствием.

– Как вы думаете, Николас? – обратился он ко мне, ища поддержки.

Не желая вмешиваться в спор, я ответил, что командующему виднее, как поступить, однако лично я считаю правильным следовать в базу и быть в состоянии готовности, если обстановка этого потребует.

Посоветовав Висенте запросить комфлота о его намерениях, я ждал ответа. «Либертад» долго молчал. Потом было принято короткое сообщение: «Иду в базу». Мне казалось, что командующий сам был в затруднительном положении и долго колебался, пока принял это решение.

Настроение на мостике испортилось. Предполагавшаяся радостная встреча в Картахене омрачалась крупной неприятностью – линкор сидел на мели. Неожиданно другие события усложнили обстановку.

Сначала милях в сорока-пятидесяти от берега на горизонте появился немецкий крейсер «Лейпциг», который постоянно торчал около Картахены. Он держался в пределах видимости на горизонте. Но это было нехорошим признаком.

Рамирес не упустил случая крепко выругаться по адресу немцев, но, считая себя в безопасности, пригласил выпить кофе.

– Кон коньяк о кон лече? (С коньяком или с молоком?) – спросил я его, шутя.

– Омбрэ! – сказал он и, улыбнувшись, уступил мне дорогу в кают-компанию.

Едва мы успели спуститься вниз, как необычно громкий и тревожный голос с мостика: «Авионес!» – заставил нас вернуться наверх. Все находившиеся на мостике шарили биноклями по небу, но никаких самолетов не было видно.

– Эсминец «Лепанто» бомбят самолеты, – сказал сигнальщик и указал в том направлении, где находился этот корабль.

Действительно, столбы воды поднимались около эсминца, а дым из трубы указывал, что он дал самый полный ход.

Самолетов неприятеля не было видно… Между тем высокие столбы воды вздымались в непосредственной близости от эсминца. В чем же дело?… Наконец, догадываемся: это не самолеты, это стреляют корабли, которые находятся где-то в море, так что мы их не видим.

– «Канариас»! – закричал Рамирес.