На далеком меридиане

Позднее, уже в Москве, мне рассказали о потоплении эсминцами «Санчес» и «Антекера» флагманского корабля мятежников «Балеарес» в марте 1938 г. Несмотря на крупные недостатки оперативного и тактического порядка, личный состав эсминцев действовал смело и самоотверженно.

Командир флотилии подводных лодок Р. Вердиа рассказывал, как храбро действовали подлодки в дни мятежа, как он сам атаковал мятежный линкор «Эспанья» и как много лодки могли бы сделать, будь у них хорошая материальная часть и подготовленные офицеры. Позднее я много слышал о действиях подлодки С-6 в Бискайском заливе. Когда поврежденная лодка не могла уже действовать, она была потоплена, личный состав добрался до Сен-Назера во Франции, отремонтировал другую лодку и вернулся в Средиземное море, готовый для дальнейшей борьбы.

Борьба на коммуникациях обостряется

К весне 1937 г. обстановка на море изменилась. С появлением двух новых крейсеров мятежников в районе Картахены, с базированием их на остров Мальорка, война на море вступила в новую фазу. Нетрудно было догадаться, что основное внимание противника теперь сосредоточится на морских коммуникациях, и прежде всего связывающих Испанию с портами Черного моря, откуда поступало оружие. Становилось очевидным, что ограничиваться выделением нескольких кораблей для встречи «игреков» уже нельзя. Было опасно впредь назначать точку встречи где-нибудь около мыса Тенес, у берегов Алжира, и оставлять неприкрытым путь транспорта от Бизерты до Тенеса. А между тем транспорт, к тому же самый крупный, «Санто Томе» уже был готов к выходу, и от меня требовалось срочно ответить в Москву, в каком пункте и какие корабли его будут встречать. Груз на этом лайнере был слишком ценным, чтобы рисковать им. До сих пор мы не потеряли ни одного корабля с военным снаряжением, и тем более это было бы недопустимо теперь, когда формирование новых частей Народной армии (после Гвадалахары) целиком зависело от поступающего груза. Уже около года шла гражданская война. От отдельных случайных стычек кораблей обе стороны переходили к более систематическим боевым операциям. Теперь уже нельзя было пренебрегать наличием крейсеров мятежников, как это делалось в сентябре – октябре 1936 г. во время северного похода.

Преимущества первых месяцев войны, когда на стороне республиканцев оказался весь личный состав, кроме офицеров, в это время сказывались меньше. Хотя моральный фактор по-прежнему играл огромную роль, успех боя зависел от мощи кораблей и умения использовать свои силы. На повестке дня стоял вопрос об усилении республиканской эскадры подлодками, торпедными катерами и авиацией. Опыт предыдущих месяцев показывал, что М. Буиса смело поведет в бой крейсер, на котором он держит свой флаг командующего, но едва ли сумеет управлять сложным морским боем. Да и зависело это не только от него. При невысокой грамотности и выучке достаточно командиру одного корабля поступить неправильно, сделать ошибочный маневр, как это приведет в замешательство все другие корабли. Напрашивалась мысль о взаимодействии надводного флота с подводным и с авиацией.

Я отправился на «Либертад», чтобы переговорить с командующим, узнать, как он оценивает новую обстановку в Средиземном море и как, по его мнению, лучше организовать встречу следующего «игрека».

Случайно я попал к обеду. Все были в сборе. Даже командир флотилии эсминцев В. Рамирес оказался здесь. Буиса пригласил меня к столу. Налив большой фужер красного вина, он поднял тост за всех «компанерос руса», мы выпили. Испанские товарищи продолжали разговор, который я невольно прервал своим приходом. Знакомство в течение многих месяцев и совместное плавание на крейсере и на эсминцах сблизили нас, и мы встречались, как хорошие друзья, без всяких церемоний. Уловив нить разговора, я понял, что обсуждались последние события на море и успешное окончание проведенной операции. Командир флотилии эсминцев в деталях рассказывал об отдельных эпизодах из последней операции в районе Мотриль – Малага. Он с энтузиазмом говорил о том, как умело действовали его эсминцы, когда на них нападали торпедные катера мятежников. Убеждал, что теперь он их не боится и, правильно маневрируя, всегда избежит попадания торпеды.

Еще больше В. Рамирес увлекся, когда описывал прорыв своего «Санчеса» под огнем мятежных крейсеров. Это мы наблюдали и сами, но он на основании слышанного от «очевидцев» теперь уточнял, «как несколько снарядов разорвалось так близко от эсминцев, что некоторые матросы были сбиты с ног». Всем известно, как после различных происшествий возникают легенды, затмевающие фактические события.