На далеком меридиане

В середине октября 1941 г. я его видел последний раз. Острякова назначили командовать ВВС Черноморского флота, и он отправлялся в Севастополь. В тяжелых условиях блокированного города Николай Алексеевич водил свои части в бой. Говорили, что чрезмерное и ненужное пренебрежение опасностью привело Острякова к преждевременной гибели. Он находился на одном из аэродромов около Севастополя, когда началась бомбежка, во время которой он и погиб, не желая уйти в укрытие. С ним вместе погиб такой же замечательный летчик Коробков. Будучи заместителем Командующего ВВС ВМФ, он, как и Остряков, вел себя на редкость смело и любил шутить со смертью. Без таких людей победы не одержишь, и их гибель особенно остро переживается.

Я выделил Проскурова и Острякова совсем не потому, что другие летчики этого отряда менее достойны. Много хороших слов можно сказать о штурмане Прокофьеве, с которым я меньше встречался после Испании, и о других.

Во время моего пребывания в Испании главным советником по авиации был Я. В. Смушкевич. У нас с ним установились добрые приятельские отношения, которые продолжались и в Советском Союзе до момента трагической гибели этого храброго человека.

Со Смушкевичем мне приходилось встречаться и в Картахене, когда прибывали авиационные грузы, и тогда, [209] когда требовалось взаимодействие республиканского флота с авиацией. Иногда обстановка в море требовала вмешательства более крупных сил авиации, чем те, которыми располагал флот. Прежде всего это относилось к истребителям, которым приходилось часто усиливать оборону Картахены и соседних аэродромов, куда поступали самолеты. Тогда-то мы и обращались к командующему республиканскими ВВС Игнасио Сиснеросу и генералу Дугласу. Мы обращались к ним и в тех случаях, когда осложнялась обстановка у побережья Леванта и флот мятежников угрожал коммуникациям и приморским городам; единственным реальным средством ударить по мятежным кораблям, стоявшим в Пальме (остров Мальорка), была авиация. Бывало, что обстановка на море требовала немедленной помощи со стороны авиации, и тогда мне приходилось срочно связываться с генералом Дугласом и вырабатывать общий план действий. Так, например, неожиданно создалось прямо-таки критическое положение в районе Альмерии, когда там, в апреле 1937 г., сел на мель линкор «Хайме I», а поблизости бродили крейсеры мятежников «Канариас» и «Балеарес».

В Испанию Смушкевич приехал в октябре — ноябре 1936 г. Он остановился в Валенсии, чтобы через несколько дней отправиться в Мадрид. После автомобильной аварии я задержался на несколько дней в Валенсии, где меня и нашел Яков Владимирович. Первые партии самолетов уже были разгружены и собирались на аэродромах; это были в основном истребители «И-15», которые, сделав несколько пробных вылетов, уходили под Мадрид. Там в ноябре шли тяжелые бои. Теперь ожидалась партия бомбардировщиков, которыми очень интересовался генерал Дуглас.