На Дальнем Западе

– Хорошо, если этот караван еще цел! – скептически заметил Гарри. – Чейены рыщут там, вероятно, уже несколько недель, а они не станут бродить без дела, только для своего собственного удовольствия!

– Ну так что ж?! – возразил Джон. – Если нам не удастся нагнать караван или найти его остатки, мы просто-напросто продолжим путь сами по себе. Вот и все…

– Ладно! – согласился Гарри. – Через долину так через долину. По мне, решительно все равно! Если нам суждено попасть на ужин краснокожим, то это случится в любом случае, возьмем ли мы курс на прерию или же на эту лесистую равнину.

– Признаться, я гораздо охотнее предпочел бы прерию! – нерешительно сказал Джордж. – Здесь по крайней мере можно свободно пустить во весь опор своего коня… В случае опасности это может сыграть очень важную роль. Не правда ли, Джон?

Мэксим не знал, на что ему решиться. Но в тот момент, когда Джордж уже повернул своего мустанга в прерию, лошадь индейского агента вдруг тревожно зафыркала и звонко заржала.

– Стой! – воскликнул Джон, натягивая поводья, и дал трапперам знак взяться за винтовки. – Здесь поблизости есть кто-то посторонний. Моя лошадь за версту чует присутствие врага.

– Мой мустанг тоже беспокоится! – присоединился к нему Гарри. – Неужели тут где-нибудь по соседству скрывается банда краснокожих? Это было бы не очень приятным сюрпризом.

В этот момент из-за соседних кустов орешника как бы в ответ на этот разговор послышалось громкое ржание лошади, присутствие которой до сих пор нельзя было обнаружить благодаря густому кустарнику, скрывавшему ее от глаз наших путников.

Мэксим и его спутники остановились как вкопанные, ожидая, что будет дальше. Они взвели курки своих карабинов, готовые стрелять при первом признаке опасности.

Таинственное ржание повторилось.

– Что бы это могло значить? Быть может, какой-нибудь дикий мустанг? Но ведь мустанг, почуяв нас, давно бы убежал, – сказал Джон. – Обойдем кругом кустарник и посмотрим!

Они направились один за другим, едва сдерживая своих лошадей, которые артачились и сворачивали то вправо, то влево, словно чуя какую-то опасность.

С каждым шагом кустарник делался все гуще, продвигаться вперед становилось все труднее, и искусство наездников подвергалось весьма серьезному испытанию. Несколько минут спустя лошадь агента заупрямилась, потом шарахнулась в сторону, в то же мгновение из чащи вылетел мустанг, оседланный по-мексикански, с высоким жестким седлом и короткими стременами, который тотчас же скрылся в перелеске.

– Стой! – воскликнул Джон, успокаивая своего коня, дрожавшего всем телом. – Здесь кто-то скрывается. Надо разобраться.

При виде мустанга, скрывающегося в зарослях, черные глаза девочки заблестели, но с ее уст не сорвалось ни единого звука.

– Понимаете ли вы что-нибудь, Джон? – обратился к индейскому агенту Гарри.

– Пока нет. Но меня волнует беспокойство моего коня! – ответил Джон Мэксим.

– Да и наши тоже очень беспокойны и предпочли бы скорее удрать, чем идти напролом! – отозвался Джордж. В это время из кустов раздался отчаянный крик:

– На помощь! На помощь!

Следом прозвучали один за другим два выстрела, вероятно из небольших пистолетов.

– Вперед, друзья! – крикнул агент. – Там кого-то убивают! Проклятые индейцы! Вперед же!

Пришпоренные кони понеслись вихрем и через несколько секунд остановились на берегу небольшой речушки, замерли и тревожно заржали. Посреди реки, погрузившись в воду по пояс, отчаянно защищался от барибала, то есть черного медведя, какой-то человек, высокий и тощий, по всем признакам застигнутый хищником врасплох и потому не могущий дать зверю серьезного отпора.

Барибал, или мусква, как называют индейцы черных медведей Северной Америки, не так свиреп и ужасен, как гризли или серый медведь Скалистых гор, но и барибал очень опасен, когда голоден. Обычно он питается медом диких пчел, насекомыми, мелкой живностью, но в голодные дни, переставая бояться человека, он нападает и на вооруженных людей. Причем оказывается весьма опасным противником: почти два метра в длину, иногда даже больше, барибал очень силен, у него ужасные когти и зубы, способные перекусить железную штангу.

Беда тому неосторожному охотнику, который попадет в объятия барибала: он будет раздавлен, превращен в мешок изорванных мускулов и раздробленных костей в одну секунду.

Если несчастному и удастся вырваться из крепких объятий черного медведя, то всегда с ужасными ранами, нанесенными острыми кривыми когтями зверя. В большинстве случаев эти раны залечиваются с огромным трудом, причиняя неимоверные мучения. Они постоянно гноятся, часто вновь открываются, а заживая, оставляют страшные рубцы.