На Дальнем Западе

— А-а! — отозвался безучастно Красное Облако. — Вот как? Так тебе хотелось бы, чтобы я убивал? Тебе хочется, чтобы я уничтожил этих трех людей?

Миннегага молча махнула рукою, словно поражая лежащего перед нею врага.

— Да, если бы тут была твоя мать, пожалуй, эти люди давно были бы в лугах Великого Духа! — промолвил краснокожий.

— Ты не сиу! — отозвалась девочка.

И в ее голосе зазвучали странные нотки. Казалось, она вложила в эти два слова какой-то особенный смысл.

Красное Облако вздрогнул, словно на его плечи опустился бич и рассек кожу.

— Ну, что же ты этим хочешь сказать? — обернулся он к девочке, хватая ее за руку.

— То, что сказала! — упрямо ответила девочка, пытаясь вырвать свою руку из руки отца.

— Знаю! Все сиу таковы! Ты хотела сказать, что воины с севера не могут идти в сравнение с женщинами твоего кровожадного племени? Да? Да говори же!

— Н-нет! — как будто заколебавшись, ответила девочка, но опять в ее словах зазвучала ирония. — Я только хотела сказать, что ты чужд племени моей матери. Ты не сиу. Вот и все!

— Да и ты не чистокровная сиу! Ведь в твоих жилах течет кровь племени «воронов». А в жилах твоего покойного брата, дух которого охотится теперь за бизонами на лугах Великого Духа, текла даже кровь белой расы!

— Тебе не следовало бы напоминать мне об этом! — прошептала девочка. — Я сиу, сиу душою и телом.

Помолчав немного, индеец прошептал полным горечи голосом:

— Можно подумать, ты горько жалеешь о том, что твоим отцом является воин племени «воронов», а не какого-нибудь сиу! Ты стыдишься своего отца! Так ли это?

— Если бы ты не был великим воином, — уклончиво ответила Миннегага, — то моя мать не удостоила бы тебя чести стать твоею женой!

— Вот как? — опять встрепенулся Красное Облако. — Ялла оказала колоссальную честь Красному Облаку. Она избрала его в свои мужья! А знаешь ли, дитя? Я начинаю подозревать, что твоя мать потрудилась над одним: она постаралась выучить тебя презирать отца! Но, знаешь ли… почему твоя мать вышла за меня? Ведь много других славных воинов спорили о том, кому стать обладателем руки Яллы. Зачем же она остановила свой выбор именно на мне?

Девочка молча пожала плечами.

Несколько отодвинувшись от дочери, индеец чуть слышно пробормотал:

— Я ненавижу всех белых и ненавидел убитого тобою полковника Деванделля. Но теперь я начинаю думать: он, этот белый, действительно понял, что за существо твоя мать!

— Моя мать… — нерешительно отозвалась Миннегага.

— Ну? Что такое ты хочешь сказать о твоей матери?

— Она слава и гордость великого племени непобедимых сиу!

Помолчав некоторое время и устремив вгляд на небо, Красное Облако промолвил задумчиво:

— Мужчинам — сражаться и охотиться. Женщинам — беречь вигвам, работать у очага, воспитывать детей. Так завещал людям с красной кожей Великий Дух. Томагавк слишком тяжел для самой сильной женской руки.

Миннегага живо откликнулась:

— Это не касается моей матери! Если бы ты вызвал ее на бой, она одолела бы тебя! Она сняла бы твой скальп! Я горжусь ею!

Индеец вскочил, как пантера, которую ранила ядовитая стрела. Слова дочери, казалось, свели его с ума.

В одно мгновенье он схватил девочку, словно желая ее задушить, и поднял, как перышко, на воздух.

— Змея! — простонал он. — Смотри, в двух шагах шахта! Я испытываю неудержимое желание швырнуть туда тебя! И… и белые даже не спросят о том, куда ты делась!

Но самообладание сейчас же вернулось к нему.

— Благодари Маниту, — сказал дрожащим голосом Красное Облако, — что в твоих жилах течет хоть капля крови «воронов». Я не могу еще забыть, что все же ты моя дочь!

Миннегага молчала.

Раскаяние за бешеную вспышку гнева овладело душой индейца. Он склонился над девочкой и сказал, словно извиняясь:

— Ну, будет! Лучше бы ты заснула!

Положив руку на голову девочки, Красное Облако продолжал:

— Зачем ты стараешься свести меня с ума? Спи, усни! Покуда я сторожу, тебе не грозит никакая опасность. Но мне уже мало осталось быть на дежурстве. Я не каменный. Надо будет отдохнуть и мне…

Погода изменилась быстро к худшему: это было в дни, когда уже приближался сезон дождей, и ночью обыкновенно собирались тучи и начинался ливень. Покуда индеец разговаривал с дочерью, небо омрачилось, свет луны исчез, время от времени падали мелкие капли дождя. Но Красное Облако не обращал внимания на это. Он только придвинулся к лежавшей под навесом девочке, как будто прикрывая ее от дождя своим телом и согревая ее своим теплом. Потом он поднял Миннегагу своими сильными руками и положил ее, тщательно укутав, к себе на колени. Минуту спустя ровное и спокойное дыхание девочки возвестило, что Миннегага уже спала.

Прошло еще несколько минут, и вдруг Красное Облако встрепенулся. До его тонкого, изощренного слуха долетели возбудившие его подозрение звуки.