На дальних берегах

Первоначальный проект был поручен французской делегации, и она вскоре его представила. Очень сжато, всего на полутора страничках, парламентарии Франции отразили вроде бы все аспекты, волнующие международную общественность в связи с обострением ближневосточного кризиса. И все же делегаты, когда проект был оглашен, остались разочарованными. Документ французского делегата, мягко говоря, был обтекаем, излишне, что ли. У меня, например, создалось впечатление, что авторы проекта больше всего избегали называть вещи своими именами. Так, в пункте первом, говоря о бесчеловечных бесчинствах израильской военщины, авторы казенным языком квалифицировали их всего лишь как «серьезное нарушение международного права». Пункт четвертый, пожалуй, основной, представлял собой вообще какой-то набор стереотипных терминов: «Очевидное существование палестинской национальной реальности должно быть признано в качестве основного элемента всех глобальных урегулирований кризиса» и т. п. Словом, если с протокольной стороны к французам не могло оказаться никаких претензий, все в проекте было выдержано «на уровне», то по духу, по существу дела документ не отразил тех волнений, того гнева, с которым мир относился к подлой захватнической политике Израиля. В документ, завершающий работу конференции, просилась сама жизнь, тот накал мирового возмущения, который растет день ото дня.

Как водится, французского делегата поблагодарили за проделанную работу, но тут же обратились к представителю Индии с просьбой «существенно отредактировать» представленный проект. Индийцы забрали черновик и деятельно взялись его перерабатывать.

Через день мы все были на приеме у министра иностранных дел ОАР, и там, в перерыве, ко мне подошел член индийского парламента профессор Хасан Наур. Вынув из кармана смокинга несколько листов бумаги, он показал проект Декларации в том виде, каким он стал после редактирования. Должен сказать, что парламентарии Индии учли настроение собравшихся. Проект был деловит, точен, привлекал законченными, лаконичными формулировками.

— Дорогой профессор, я целиком за ваш проект. Думаю, что вся советская делегация также согласится со мной.

— Значит, до завтра, — улыбнулся г-н Наур, пряча обратно листы бумаги.

И мы вернулись к приятным обязанностям гостей в радушном, хлебосольном доме.

На следующий день профессор Хасан Наур поднялся на трибуну и на английском языке зачитал переработанный проект. Не успел еще умолкнуть в наушниках голос переводчика, как на скамьях в зале взметнулось несколько рук. Представители некоторых стран спешили выразить или свое несогласие, или же внести поправки, дополнения. Особенно горячие споры вызвал пункт о Палестине. Многие, в том числе и хозяева, парламентарии ОАР, требовали, категорически настаивали на выделении палестинского вопроса как самостоятельного пункта.

Дискуссия чем дальше, тем больше разгоралась, страсти нарастали, а приемлемого для всех решения не находилось. Нужно было тушить разногласия, чтобы вернуть конференции ее обычный деловой тон и распорядок.

На трибуну поднялся г-н Лабиб Шукейр и от имени делегации ОАР снял с повестки обсуждение формулировки палестинского вопроса. Затем слово попросил автор этих строк. Я напомнил собравшимся, что советская делегация отнюдь не всем довольна в представленном проекте, многие пункты и положения она, будь в ее возможностях, развила бы и дополнила. Но ведь на конференции присутствуют представители самых различных политических убеждений, значит вольно или невольно приходится уважать мнение других сторон и идти на взаимные уступки. Самым приемлемым, заключил я, было бы следующее: признать проект в целом, но кое в чем его еще доработать.

И споры мало-помалу пошли на убыль. Делегаты вернулись в свои комиссии, чтобы продолжать работу.

В политической комиссии от Советского Союза представительствовал внешнеполитический обозреватель «Известий», депутат Верховного Совета СССР В. Л. Кудрявцев. Мне не довелось присутствовать при его выступлении, но на следующий же день все каирские газеты опубликовали пространные выдержки из его речи и дали ей высокую оценку.