На дальних берегах

Внезапно узкий кривой проулок оборвался, и мы очутились на обширной многолюдной площади. Глазам представилась красочная картина: прямо на земле навалены горы всевозможных плодов. Мы попали на рынок. Но кто тут покупатель, а кто продавец? Множество народу бродило между грудами всевозможных плодов: бананы, ананасы, манго, апельсины, лимоны, дыни, капуста, орехи. Продвигаясь в немыслимой толчее базара, мы с любопытством осматривались по сторонам. Шумел, переливался красками дакарский рынок.

Но вот один, другой из нашей группы приостановились и с недоумением закрутили носами. Откуда-то ударил такой нестерпимый запах, что перехватило дыхание.

Водитель машины, пробиравшийся в толпе базара за нами, пояснил, что зловонный запах, так неприятно поразивший нас, исходит из открытой канализации, протекающей едва ли не под ногами. В наших глазах разом поблекли краски африканского базара, настолько дико, необъяснимо показалось нам соседство изобилия плодов и смрада большого города.

— Идемте, товарищи, к машинам. Да и времени, признаться, маловато.

Выбравшись из пыльных улочек окраин, машины понеслись по широкой равнине. Асфальтированное шоссе ровной лентой уходило вдаль, и нигде не было видно ни одного предмета, на котором мог остановиться взгляд. Безжизненная, похожая на пустыню, равнина. Быстрый бег машин, шуршанье горячего сухого воздуха навевали дорожную дремоту. Все молчали, подавленные необозримым пространством выгоревшей под жарким африканским солнцем саванны. Вдали, у самого горизонта, копились мутные волны зноя. Солнце стояло почти над самой головой.

Но вот впереди что-то завиднелось, и все оживились. Скоро можно было разглядеть, что это лес, небольшая роща баобабов. Издали роща выглядела очень живописно, и мы уже предчувствовали тень и прохладу под ее ветвистыми кущами. Однако велико же было наше разочарование, когда мы подъехали ближе. Баобаб — дерево без листьев, и лучи солнца падали сквозь его сухие ветви, совершенно не оставляя на потрескавшейся земле никакой тени. Толстые корявые стволы деревьев казались испепеленными и обугленными, они походили на ощипанные ноги гигантских журавлей. Глядя на это мертвое, выжженное царство, не верилось, что оно в состоянии ожить и даже зазеленеть. Но нет, оказывается, баобабы чрезвычайно живучи и вполне приспособились к палящему зною. В апреле в Африке разгар лета, более шести месяцев на землю не упало ни капли дождя, и чтобы выжить, перенести великую ни с чем не сравнимую сушь, баобабы как бы законсервировались, свернули свою жизнедеятельность. Но вот подойдет июль, наступит период дождей, и тогда не только эти гигантские деревья, но и вся саванна, вся простирающаяся до горизонта безжизненная пустыня оживет, зазеленеет, и тогда Африка станет такой зеленой, какой ее описывает Э. Хемингуэй в своей замечательной, полной любви книге «Зеленые холмы Африки». Сами баобабы покроются темно-зеленой листвой и малозаметными желтоватыми цветами.

Баобабы — символ Сенегала. Африканцы любят это дерево и считают его священным, покровителем предков. Даже при прокладке автомобильных дорог стараются обойти и сохранить баобаб. Редко встретишь в саванне африканскую деревню без баобаба. Обычно под этим старым, раскидистым деревом на деревенской площади собираются держать совет самые почтенные, мудрые и уважаемые старцы. В его тени отдыхают путники, сидят уличные торговцы, играют детишки. А на вершинах деревьев цапли и аисты вьют свои гнезда.

Горячий суховей налетает откуда-то со стороны, голые высохшие ветви гигантов, покачиваясь, издают глухой унылый звук, похожий на жалобу. Мы отправляемся дальше, и на всем протяжении пути по обе стороны дороги нас сопровождают эти чудовищно толстые корявые исполины с нелепо простертыми сучьями. Унылый, совсем не веселящий глаз пейзаж!

Впереди, где просматривается плавный поворот шоссе, мы неожиданно замечаем, как через асфальт дороги проворно перебежали какие-то существа. Они оглядываются на приближающиеся машины и, чтобы убыстрить бег, помогают себе длинными руками.

— Обезьяны, — пояснил Геннадий Дмитриевич, равнодушно проводив взглядом испуганных «пешеходов». — Их тут целые стаи.

Обезьян уже не видно, они как-то быстро исчезли в голом лесу, который стоял у самой дороги и вроде бы просматривался насквозь.

Кто-то из нас спросил:

— Чем же они кормятся? Тут ведь ноги можно протянуть.

— Там, чуть подальше, густой лес. Они как раз туда и направлялись.

Значит не все погибло под палящими лучами безжалостного солнца. Где-то еще стоят в зеленом уборе деревья, дающие густую соблазнительную тень.

Пейзаж незаметно стал оживать, появился приятный глазу зеленый цвет. Дорога, полого поднимаясь вверх, вдруг вынесла машину на перевал. Здесь, на возвышении, было настоящее безумство солнца. Но к радости всех впереди виднелась небольшая, опрятная деревенька в окружении густых деревьев.

— Сибикотан, — сказал, наклоняясь к стеклу, Геннадий Дмитриевич. — Деревня Сибикотан. А деревья, что вы видите, называются папайя.

— Плодовые или просто так?