На дальних берегах. Том первый

Глаза Миледи вспыхнули желтовато-белым, но тут же снова вернули свою небесную голубизну, а сама она скривилась, как от приступа мигрени. Бесфамильный, наблюдая за этими метаморфозами, довольно улыбнулся.

— Защита. Как «Печать Тайны», только умеет давать сдачи пропорционально входящему усилию. Будь на вашем месте обычный человек, у него бы мозг сварился.

— Ладно — можете считать, что я впечатлена. Что вы хотели? Не думаю, что просто похвастаться?

— Я хотел, чтобы вы взяли на себя ответственность за вторжение в Цитадель Ордена Чистых.

— Всего-то! И с чего бы мне делать подобную глупость?

— Например из мести.

— Кому?

Вместо ответа, Бесфамильный достал из машины контейнер и, приподняв крышку, продемонстрировал Миледи его содержимое.

— Она все это время была у них, представляете? Лежала в том самом хранилище, что вы построили. Как по мне — цинизм высшей пробы.

— Почему я должна вам верить? — Миледи, не без усилий, но сохранило маску равнодушия, — Они не настолько идиоты.

— А вы, уж простите за прямоту, не настолько дура, чтобы не понимать, что врать мне смысла нет. В отличие от них…

— Ладно, допустим я вам верю. Но нападение на Цитадель…

— Спасение. Смею полагать, вы уже в курсе, какая каша там заварилась. Так что, появление ВАШИХ людей внутри и их героические усилия по нейтрализации так называемого «Осколка», буквально спасли долину Нана. А, может, и не только её.

— И попутно, мои люди заглянули в..?

— Реликварий.

— Взяв оттуда, подозреваю, немало ценного?

— И, чтобы не тащить это на своем горбу, еще и «Эвокат» реквизировали, — Бесфамильный развел руками, — Точнее — разорвали договор аренды.

— «Эвокат»… Это всё, что МОИ люди оттуда прихватили?

— Нет. Они еще вывезли одного, заключенного… Если его можно таковым считать.

— О! А вот это вы… ОНИ! Конечно, зря.

— Вы так считаете?

— Да. Он умеет создавать проблемы на ровном месте, самим фактом своего присутствия. Вы рискуете крупно пожалеть.

— Как интересно. Не расскажете по подробнее?

— Боюсь, об этом я знаю еще меньше вас.

— Уж так уж и меньше?

— Представьте себе… Вы-то можете позволить себе роскошь лезть в его дела… — Миледи презрительно фыркнула, — Все, чем вы рискуете — несколько десятков лет жизни. А вот мне есть, что терять.

— Даже так?

— Да. И не говорите, что я вас не предупреждала.

Замолчав, Миледи задумчиво покосилась на контейнер. Бесфамильный спокойно ждал, пока та примет решение.

— Значит, вы предлагаете отдать мне это, в обмен на то, что я возьму на себя ответственность за вашу операцию?

— В обмен на это, вы, гражданочка, получите мое хорошее к вам отношение. Поверьте — еще один фортель как с Пастуховым, и оно вам очень быстро понадобится.

— Вы так говорите, как будто я вам враг.

— Хотите сказать, что мы вас не так поняли?

— Именно… Просто вы заботитесь об одной конкретной стране, а я — о всех людях сразу.

— Интересная у вас «забота» — разжигать войны и зарабатывать на этом деньги.

— Думаете, что мне не хватает денег? Нет — деньги это всего лишь удобный поводок для жадных идиотов…

— Тогда зачем?

— Поверьте — я не хочу никому зла. Но иначе никак…

— Я не ожидал услышать ничего другого.

— Поймите меня правильно… — Миледи улыбнулась холодной сдержанной улыбкой, — Война ужасна… Но люди все равно их начинают. Это в вашей природе. Однако, очнувшись после очередной бойни, вы, словно пьяница с похмелья, ужасаетесь тому, что натворили и даете себе зарок так больше не делать. Надолго вас, разумеется не хватает. Однако, того краткого порыва раскаяния хватает, чтобы стать хоть чуточку умнее, добрее и милосерднее.

— То есть, это все для нашего блага?

— Исключительно. Для вас это история, но я помню времена, когда жизнь проигравшего не стоила ничего и целые цивилизации исчезали с лица земли, вырезанные завоевателями под корень.

— Как будто, сейчас такого не происходит?

— Происходит, но об этом не пишут с гордостью в летописях, а стараются замести под ковер. Уже шаг вперед, как ни крути. И это я не говорю о том, как войны подстегивают научный прогресс, технический, социальный…

— Даже социальный?

— Да. Запрет рабства со стороны Церкви был вызван жутким опустошением после Войн Веры.

— О! Вы так это трактуете? А я думал, что Великий Магистр боялся, что к нему придут «поговорить» про поведение его воинства в чужих землях. Претензии были много у кого.

— Боялся. И прекрасно понимал, что нельзя дать рабу оружие, не дав свободу. А не дать им оружие, значит остаться беззащитным. Гордые паны, к примеру, отказались считать невольников равными себе и Кшездь за это дорого заплатила.

— Кшездь… — Бесфамильный плотоядно ухмыльнулся, — Чемпионы по принятию неправильных решений…

— Не спорю. Но и они и остальные извлекли уроки, а мир стал лучше, несмотря на всю боль и кровь.

— Ладно — опустим философские размышления. Не то, что бы я поверил в ваши благие намерения, просто погода не располагает. Так вы согласны?

— Хорошее отношение — это прекрасно… Но я так и не услышала цену за то, что вы мне показали.

— Даже я не настолько циничен, чтобы требовать за это плату.

— Серьезно?

— Абсолютно. Я отдам вам её вне зависимости от вашего решения.