На дальних подступах

Отряду помогла и береговая артиллерия, и наши катера-охотники, отремонтированные после боя у Бенгтшера. Они, взаимодействуя с истребителями, уничтожили три барказа с большим количеством шюцкоровцев, не допустили ни подвоза на Гунхольм подкреплений, ни ухода оттуда противника. Добровольцы-подводники и добровольцы из 1-й бригады торпедных катеров, добровольческая рота сектора береговой обороны, добровольцы из железнодорожного батальона, все гранинцы, участвовавшие в разведке боем и потом в жестоком трехчасовом бою за остров, дрались так умело и беззаветно, что смогли разгромить значительно превосходивший их по численности гарнизон, к тому же занимавший оборону на хорошо знакомом ему острове. Было убито полторы сотни вражеских солдат и офицеров.

Противник дважды пытался вступить в переговоры, прося передать ему тела убитых. Гранин правильно поступил, отказавшись от переговоров. Мы хорошо помнили коварство врага на Хесте и не верили в порядочность противника, тем более что на Гунхольме находились тоже шюцкоровцы.

Гранинский отряд потерял в бою за Гунхольм убитыми пять человек, ранеными — четырнадцать.

Но по острову тут же открыли ураганный огонь минометы и пушки врага. Отряд под огнем сооружал укрытия, возводил временные оборонительные сооружения, неся новые потери. Двое суток наша артиллерия поддерживала закрепление гранинцев на Гунхольме, но все же еще тридцать десантников получили ранения и были отправлены в маленький отрядный лазарет на Хорсене и в базовый госпиталь.

Через несколько дней — 4 августа — гранинцы без боя захватили остров Фурушер. Финский гарнизон бежал оттуда.

8 августа мы почувствовали первые признаки намерения противника блокировать нас с моря. В порт за два дня до этого пришли два транспорта — № 24 и «Хильда», Разгрузили их быстро, и утром 8-го, приняв на борт большую группу раненых и несколько семей, самовольно оставленных на Ханко недисциплинированными командирами, они вышли в Таллин, сопровождаемые двумя катерами МО и двумя тральщиками. Выход в зоне досягаемости своего огня обеспечивали береговые батареи.

В 12 часов 41 минуту наблюдательный пост острова Хесте-Бюссе донес, что из шхер Юссаре выходят четыре торпедных катера на сближение с конвоем.

Суда уже вышли из зоны огня наших батарей. Мы немедленно подняли с аэродрома и послали на перехват торпедных катеров звено истребителей, одновременно приказав двум гидросамолетам по готовности вылететь к конвою и сопровождать его до Палдиски.

Звено истребителей не допустило вражеские торпедные катера к конвою, заставило их повернуть обратно к Юссаре, навязало бой и один катер утопило. Два катера загорелись, их окутал дым, но они успели скрыться в шхерах. Один наш самолет был подбит, он не дотянул до аэродрома, сел на болоте, но летчик не пострадал; уцелел и самолет, отремонтированный и введенный в строй.

В 13 часов 20 минут летчики гидросамолетов, провожавших дальше транспорты, донесли, что четыре торпедных катера, на этот раз с юго-запада, вышли к транспортам и легли на курс атаки. Им наперерез вышли катера МО, ведя пушечный и пулеметный огонь.

Обращенные в бегство торпедные катера были атакованы гидросамолетами, но боя не приняли и скрылись в шхерах.

В 13 часов 45 минут из-за Юссаре снова выскочили торпедные катера — три катера. Шестерка истребителей, снова вылетевших с ханковского аэродрома, загнала их обратно в шхеры.

То была первая, хотя и неудачная, попытка финнов атаковать наши транспорты, блокировать базу с моря. Значит, надо теперь готовить встречу каждому судну, посланному к нам с Большой земли, тщательно обеспечивать прикрытие каждого выхода в море. Августовские ночи уже темные; истребители — вторая наша ударная сила — действовать ночью не могут. Одна теперь надежда — наши катера МО, наша «эскадра Полегаева», недаром на Ханко эти замечательные, но маленькие кораблики в шутку, конечно, называли «ханковскими линкорами». Война научила дорожить каждой самой малой боевой единицей, использовать для боя, для десантов, для перевозок все портовые буксиры, мотоботы, шлюпки — все, что могло принять на борт бойцов, оружие и передвигаться по воде.

В тот день, когда вражеские торпедные катера атаковали с моря наш конвой, мы начали наконец строить подземные, защищенные от 152-миллиметровых снарядов ангары — девять ангаров и два защищенных госпитальных корпуса — для хирургии № 1, где начальником был наш замечательный хирург и человек А. С. Коровин, и для хирургии № 2, куда был назначен прибывший к нам уже во время войны хирург Б. М. Шварцгорн.