На дальних рубежах

Приехав в Петербург и отдохнув с дороги два дня, Ли Хунчжан нанес визит министру финансов. Встречу организовали в кабинете министра. Сергей Юльевич принимал его в виц-мундире со шпагой, согласно протокола. Высокий китайский гость прибыл в сопровождении множества слуг и чиновников в столь экзотических одеждах, что Витте стало не по себе и изрядно весело. Князь Ухтомский немного разбирался в иерархии китайского чиновничества, главным образом по цвету шариков на их головных уборах и по пряжкам ремней, подпоясывающих халаты. Он и шепнул Сергею Юльевичу, что представительство на весьма высоком уровне. Сам Ли Хунчжан был представлен как первый канцлер, вице-король Чжилийской, столичной провинции, член императорского совета, директор Желтой реки, главный советник императора по иностранным делам и прочее и прочее. Он оказался довольно высоким, грузным стариком с морщинистым, цвета выделанной бычьей кожи лицом, седой длинной и узкой бороденкой и острыми, пронзительными, умными черными глазами. По китайскому обычаю Сергей Юльевич и Ли Хунчжан очень низко, медленно поклонились друг другу, перешли в следующую гостиную и сели на банкетки. Первая их встреча прошла во взаимных расспросах о здоровье сюзеренов — российского и китайского императоров, их родных и близких. Они, можно сказать, притирались, приспосабливались, присматривались и прислушивались друг к другу, оценивали друг друга уже не на основе досье и впечатлений советников, а лично; примеривались, как вести дальнейшие переговоры, нащупывали верные интонации, обдумывали, что и как можно будет себе позволить. Сергея Юльевича в высшей степени беспокоил вопрос — как лично заинтересовать Ли Хунчжана в реализации его делового предложения. Ему доводилось встречаться со многими государственными деятелями, имена которых навечно останутся в истории, но Ли Хунчжан, несомненно, стоит на весьма высоком пьедестале. Он высокообразован, по-китайски, конечно, обладает здравым умом и здравым смыслом. Именно это и упрощало задачу Сергея Юльевича, вселяло уверенность, что столковаться они смогут. Словом, это был, так сказать, высокопорядочный государственный деятель, вор и взяточник, хотя, по китайским обычаям, чиновник и взяточник — слова синонимы. Как и у нас. Почему Сергей Юльевич уделял этому такое серьезное внимание? Дело в том, что для дипломатически благополучного разрешения вопроса он должен будет предложить Ли Хунчжану, как бы это помягче выразить, впрочем, к чему словесная эквилибристка, взятку. Дело, вполне понятно, щепетильное, вызывающее некоторый душевный дискомфорт. Да и сумма должна быть предложена одновременно и солидная, соответствующая предприятию, Сергей Юльевич бросил взгляд на карту, огого, и, по возможности, для казны не столь обременительная. К тому же не из своего кармана он собирается давать. Расход по этой статье придется визировать у императора Николая, взятку дает, следовательно, он, и нежелательно вызвать у него гримасу недовольства размерами. Но и продешевить боязно, китаец может обидеться и оставить нас ни с чем.

Несмотря на то, что это в высшей степени важное дело нужно было решить именно за месяц пребывания в России Ли Хучжана, ни в коем случае не следовало спешить, вспугнуть важного гостя, дать ему понять, что Россия очень в нем заинтересована. Тем более, что, по сведениям нашего посланника в Пекине графа Кассини, который уже с начала года зондирует в Цзунли-ямыне, китайцы отнюдь не намерены широко распахнуть дверь иностранному капиталу. Каждое подобное покушение воспринимается ими весьма болезненно и удается лишь под большим нажимом. Между тем, некоторые особенности в поведении Ли Хунчжана подсказывали Сергею Юльевичу, что он облечен полномочиями на значительные нам уступки. Переговоры были едва ли не ежедневными, весьма вязкими и трудными. Ли Хунчжан опасался, что русский министр примется вымогать территории в районе Кульджи, либо потребует северный Маньчжурский выступ и, конечно, порт в Желтом море. Но он в высшей степени остался доволен, поняв, что покушаться на целостность китайской территории Сергей Юльевич не собирается.

Витте же убеждал Ли Хунчжана в том, что именно благодаря России и удалось сохранить территориальную целостность Китая. Ведь, не предъяви Россия ультиматум Японии, по Симоносекскому мирному договору Китай лишался и Ляодуна, и Шаньдуна, а следом оказались бы оторванными и Маньчжурия, и Срединный Китай. Ли Хунчжан горестно соглашался, махал утвердительно головой и трогал рукой застрявшую под глазом японскую пулю, память о Симоносеки.