На дальних рубежах

И правда, над блюдцем появился огнедышащий вулканчик, испускавший вонь и дым. Дым застыл над столом белым облачком, отдаленно напоминавшим всклокоченную голову Петра Великого с вытаращенными от гнева за потревоженный сон глазами.

И тут черт дернул царствующего Николая Александровича, перед завтрашней коронацией, задать вопрос.

— Скажите, царь Петр, каково будет мое царствование?

— Кровь… — или нечто подобное и почему-то по-французски, проскрипело в ответ тающее облачко.

— Дурак, нашел что чревовещать, — в сердцах подумал Сергей Юльевич и заметил, что все присутствующие так же неодобрительно отнеслись к ответу царя Петра.

Папюс понял свою оплошность и попытался, оправдываясь, объяснить, что дух хотел сказать… но тут Милица, спасая положение, велела зажечь свечи и заявила, что знает абсолютно надежный способ гадания, древний, исконно русский, описанный еще более ста лет назад в «Словаре русских суеверий». Она крикнула принести псалтырь и медный ключ, от двери или бюро, безразлично. Ключ до середины она как бы вставила в псалтырь и веревочкой обязала книгу, продев ее кончик в торчащее наружу ушко ключа. Потом обвела глазами присутствующих и, обращаясь к Сергею Юльевичу, а он был росл и потому заметен, сказала:

— Вот, министр, держите за эту веревочку. Я буду читать молитву, и если псалтырь завертится, то это хороший признак.

— Почему это я? — забеспокоился Сергей Юльевич, не любивший находиться в центре внимания и отмечая, что Милица, подстраховываясь, закручивает веревочку, чтобы заставить ее раскручиваться потом обратно. Милица забормотала псалом, Сергей Юльевич покрепче ухватился за веревочку, псалтырь повис и остался недвижим. Чертыхнувшись про себя, Сергей Юльевич тихонечко подергал за кончик веревочки, но и это не помогло.

Сконфуженные, все разом засуетились, задвигались, загалдели, а брательники, великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич, вкупе с Сергеем Александровичем, решительно велели мужчинам перейти в соседнюю комнату и заняться сугубо мужскими играми и развлечениями. Больше всех суетился московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, чувствовавшей себя несколько виноватым за конфуз, и потому старавшийся переключить внимание гостей на приятные темы. Здесь выпили и раз, и два, и три, и закусили чем бог послал, а для семейства Романовых он, понятно, не скупился, и заговорили о дне завтрашнем.

— Коронация будет происходить в Успенском соборе Кремля. Затем отдых, позже праздничный бал в Колонном зале Дворянского собрания, а вечером бал у французского посла Монтебелло. Для простонародья устраиваем массовые гулянья на Ходынском поле. Там выстроены карусели, качели, будет играть симфонический оркестр. Народу раздадут кульки с сайками, кусочками колбасы, леденцами и орехами. На бал к послу Монтебелло уже доставлено сто тысяч роз из Прованса, — сглатывая слюнку зависти, зачем-то добавил тоже далеко не нуждавшийся великий князь Сергей Александрович. Услышав о ста тысячах, царь самодовольно усмехнулся и тут же обратился к Витте.

— Как там идут наши переговоры с китайцами?

Все заинтересованно насторожились.

Министр иностранных дел князь Лобанов-Ростовский, понимавший, что разговор на подобную тему весьма нежелателен в таком широком кругу, сделал было протестующий жест, но Сергей Юльевич не счел нужным уклониться от заданного священной особой императора прямого вопроса, да и тайная радость распирала, вырывалась наружу фонтаном красноречия.

— Договорились о концессии на строительство железной дороги через всю Маньчжурию от Читы до Владивостока. Концессии будет выдана на имя Русско-Китайского банка и явится стержнем готового к подписанию русско-китайского оборонительного, против Японии, — уточнил он, — договора. В случае нападения Японии на Китай, Корею или Россию, этот союзный договор вступит в силу. Мы построим дорогу для того, якобы, чтобы быстро доставлять наши войска к театру военных действий. К театру — это очень хорошо, потому что театр может возникнуть в любом месте, и мы позже вернемся к другим направлениям дороги. Кроме того, все китайские порты на время военных действий будут открыты для российского военного флота, что решит вопросы бункеровки топливом, проведения ремонта и обеспечения запасами водой и продовольствием.

Все присутствующие давно были осведомлены о тайных переговорах Витте с Ли Хунчжаном, и знали, что цель этих переговоров — экономическая аннексия Маньчжурии. Они чувствовали запах многомиллионной наживы и стремились оказаться первыми при дележе жирного пирога. Сергей же Юльевич, как добросовестный чиновник, истово заботившийся о деле, к которому был приставлен, а поскольку в настоящее время он был министром финансов, подумал, глядя на разгоряченные выпивкой и страстью к наживе лица: «Первым у блюда буду я, потому вы у меня ничего не получите, все в казну пойдет».

Но смолчал.

А наутро была Ходынка.

***