На дальних рубежах

16 марта 1898 года в шесть часов утра на берег в Порт-Артуре были высажены весь сухопутный отряд и десант с эскадры, после чего немедленно началось занятие города и укреплений, защищающих Порт-Артур с моря и суши. В восемь часов на фортах Золотой горы Его Императорское Высочество великий князь Кирилл Владимирович поднял Российский военный флаг, которому эскадра отсалютовала тридцатью одним выстрелом, а за этим форт Золотой горы отсалютовал эскадре. А уже 17 марта Российское телеграфное агентство сообщило, что 15 марта в Пекине Уполномоченными России и Китая состоялось подписание особого соглашения, в силу которого Российскому Императорскому правительству уступлены в пользование на двадцать пять лет, срок, который по обоюдному соглашению может быть затем продлен, Порт-Артур и Даляньвань с соответствующими территориями, а равно представляется право на постройку железнодорожной ветви на соединение этих портов с великой Сибирской магистралью.

Тогда же Сергей Юльевич узнал, что Его Величество и его супруга вложили громадные суммы в лесопромышленное предприятие, организованное на территории концессии в бассейнах Ялу-Тумень, не столь давно перекупленной у Владивостокского купца Бринера. Более того, для охраны предприятия был послан вооруженный отряд стражи. Размещением войск на Ляодуне и границе Кореи с Китаем, Россия загородила собой Маньчжурию от конкурентов — Японии.

***

И уже потом, когда все это произошло, в конце марта на большом приеме в Зимнем дворце, когда русский трехцветный и военно-морской Андреевский уже развевались над Порт-Артуром, и все вокруг его ликовали, чокались друг с другом бокалами шампанского, а дамы обворожительно улыбались и повторяли: «Слава русскому оружию», то есть генералу Ванновскому и адмиралу Тыртову, и «Слава русской дипломатии», то есть графу Муравьеву, а тот л ишь холодно кивнул ему, ему, потратившему бездну энергии, времени, сил умственных и — да, да, да — физических, и лишь его можно было назвать подлинным виновником торжества, он, обойденный вниманием и едва ли не опальный, ожесточаясь, думал, уже и себе противореча: «Что же, представьте себе, что я повел своих гостей в “Аквариум”^{82}, а они, напившись пьяны, попали в публичный дом, и наделали там скандала. Неужели я виноват в этом? Я хотел ограничиться “Аквариумом”. Далее тянули другие.

Так и свершился тот роковой шаг, который повлек за собой все дальнейшие последствия — и Русско-японскую войну, и развал Китайской империи, и революцию в России…

АНДРЕЙ МЕДНИКОВ. ОХОТА НА ТИГРА. В ПОИСКАХ РАБОТЫ

Накупил Андрей матери, отцу и братьям подарков и домой отправился. До станции Кетрицево, что рядом с селом Никольским, ехал на поезде, в вагоне микст, смешанном, для простонародной публики, а оттуда на дорогу, ведущую в Ивановку, вышел было, но его окликнули сидевшие у крайнего дома знакомые мужики, односельчане.

— Стой, — кричат, — не ходи один, погоди чуток, скоро вместе пойдем.

— Что так? — спросил Андрей. — Малайки шалят?

Малайками называли беглых каторжан, которых с постройки железной дороги разбежалось множество. Деваться им особо было некуда: и в город не подашься, там полиция и войска, и в Китай-Корею не уйдешь, там местные власти своих разбойников не жаловали, а уж русских и тем более. Вот малайки и устраивались большими шайками вдоль дорог, жили разбоем и душегубством. Их боялись, периодически устраивали облавы и тайгу прочесывали солдатами.

— Нет, — отвечают ему, — нынче малайки сами из тайги бегут. Тигры нынче осатанели…. В Ивановке бабку Устинью Мокренок с огорода утащили, она картошку копала, а в Раздольном, говорят, солдата с ружьем сожрали.

— Да нет, — возразили другие, — ружье он выплюнул.

— Все равно боязно…

Подождали они еще чуток, пока другие односельчане с рынка не подтянулись и, зарядив ружья, кучкой, настороженно пошли за телегой в свою Ивановку.

Дома Андрея встретили радостно, полюбовались обновами и подарками, похвалились своими успехами в хозяйстве, весьма, надо сказать скромными.

***

Сильно подросли братовья, выше и крепче Андрея стали, но он был жилистей.

Назавтра на заимку ехать надо, озимые засевать, но видит Андрей, что батя и братья собираются с большим нежеланием. И ружье зарядили, и топоры в телегу рядом кладут. Да и лошадка ушами прядает, тоже боится, видимо.

— На днях к Кривошеевым в окно лез, — батя рассказывает, — морда наглая, глаза желтые. Иван ему ухватом, под рукой был, в морду тычет, а тигр только лапой отмахнулся и дальше раму выламывает. Хорошо, Колька, Иванов сын, ружье со стены сорвал, да и выпалил. В башку прямо. Но тигр выдюжил, крякнул только. Сейчас где-то рядом бродит, подраненный. И ехать сеять надо, и боязно. А облаву на него не устроишь — тайга кругом, да и лист не пал.

Тут Андрей и говорит:

— Я в бухте Стрелок от манз слышал, как они тигра ловят. Давай, спробуем?