На дело со своим ментом

— Женечка, я иду к тебе! — Но, к некоторому своему удивлению, подружку нигде не обнаружила. Квартира ее была пуста, вещи на своих местах и в порядке, то есть в том самом порядке, о котором можно говорить в применении к моей подружке.

— Где труп? — спросил Роман Андреевич, а я пожала плечами. — Может, съездим к Николаеву и взломаем дверь у него? Вдруг труп там?

— Мы не можем оставить квартиру открытой, — пролепетала я, и это было сущей правдой.

Я заплакала от жалости к себе и Женьке, конечно, тоже. Мы с мужем устроились на ее диване, где и продремали в обнимку до восьми часов утра. Ровно в восемь Ромке позвонили по радиотелефону, он выслушал сообщение, закатил глаза к потолку и заявил:

— Дорогая, мне срочно нужно на работу.

— Как ты можешь? — возмутилась я.

— Ты имеешь в виду Евгению Петровну? Она жива, здорова, если не считать небольших отклонений в психике, и с минуту на минуту появится здесь. — Роман Андреевич чмокнул меня в нос и буквально испарился. Я не успела глаза протереть, а его уже нет в квартире. На всякий случай я подошла к окну, муж как раз садился в свою машину, помахал мне рукой и исчез вторично, на этот раз за углом соседнего дома, а я села в кресло и стала волноваться и ждать подругу.

— Что за дерьмо?! — завопила та в прихожей минут через двадцать. Я кинулась туда и увидела Женьку, злющую, но совершенно живую и без видимых увечий.

— Женечка, — ахнула я, — ты жива, слава богу, я всю ночь места себе не находила… это просто ужас.

— Ужас, не то слово, — вздохнула Женька. Мы обнялись, и она пожаловалась: — Ты еще не знаешь, что я пережила.

— Тебе угрожали, пытали?

— Не, до этого не дошло. Но до чего подлый народ менты. Забрали нас в каталажку и продержали до восьми утра. Прикинь? До восьми утра личности выясняли, а когда я им сказала, кто они такие, посоветовали носить с собой паспорт. Я что, лицо кавказской национальности? Нет, я на них в суд подам. Удостоверение мое даже смотреть не стали… Напишу статью о произволе в милиции и подам в суд. Вот честное слово…

— Не надо в суд, — пролепетала я, начав кое-что понимать, и неожиданно для самой себя рявкнула: — Где ты была?

— Я кому рассказываю о горестях? Для кого стараюсь?

— Где ты была до этого? — возвысила я голос.

— А… С Вадимом, махнули к нему на дачу. Дачка у него, скажу я тебе, покруче машинки. Камин, шкура на полу… в общем, все как в лучших домах. Ты чего глаза выпучила, о каминах никогда не слышала? — насторожилась подружка.

— Идиотка! — всхлипнула я. — Она там на шкурах прохлаждается, а я здесь едва рассудка не лишилась, заставила Ромку взломать дверь, думала, ты уже мертвая. А она черт-те чем черт-те с кем занимается.

— Я полночи в ментовке куковала. Словили возле поворота на Абрамцево с мигалками, автоматами, точно мы тонну героина тащим, и ничего не объясняют. Я грешным делом решила, может, Вадим тачку того…

— Ты фамилию своего Вадима знаешь? — зарычала я.

— Ну…

— Как его фамилия, несчастная?

— Не помню, простая какая-то…

— Точно, простая. Николаев Вадим Александрович.

— Ну и что? — В этом месте Женька протяжно свистнула и устроилась в кресле. — Иди ты, — сказала она, немного повращав глазами. — Тот самый?

— Конечно.

— Чепуха получается. Когда мы пришли к нему в офис, он не пожелал с нами встретиться, а вчера вдруг сам явился. А как он вообще нас нашел?

— Объявление, — вздохнула я. — Наверняка это он звонил, якобы с телефонной станции.

— А вот это мы сейчас выясним, — обрадовалась Женька. — Едем к нему немедленно!

Но немедленно не получилось, сначала пришлось найти слесаря, а для этого изрядно побегать, то есть бегала Женька, я сторожила квартиру и прикидывала, стоит ли ей рассказывать, кому она обязана гостеванием в милиции. На все это ушло часа три, не меньше, я так ничего не решила, но, когда Женька вспоминала о произволе милиции и начинала гневаться, я спокойно и даже ласково напоминала, что всем нам свойственно ошибаться, и милиции в том числе, дело это житейское, и не стоит принимать его близко к сердцу. Женька подозрительно на меня поглядывала, но мысль написать разгромную статью вроде бы оставила, по крайней мере, не села за нее немедленно, как это свойственно ее характеру, а решила для начала поехать к Вадиму и вывести его на чистую воду.

— Ты подумай, какие мужики пошли, — качала она головой по дороге в его офис. — Никому верить нельзя. Ведь я была готова поклясться, что он влюбился с первого взгляда… ну, может, со второго… и что? Выходит, все это притворство чистой воды. И никакой тебе любви и замужества в перспективе, а сплошные хитрости.

— Он тебе вопросы задавал?

— Само собой, где родители, чем занимаюсь, какое шампанское мне нравится…

— А по делу? Про Трусова что-нибудь спрашивал?

— Нет. Правда, мы целый час выявляли общих знакомых. Теперь-то ясно, для чего ему это понадобилось. — И многих выявили?

— Многих. Но я его не порадовала. Ни об Инге, ни о ее брате ни словечка не сказала.