На день погребения моего (ЛП)

 — Не кажется. Но я ведь тогда и не удивился.

— Я вам не надоел, мистер Своллоуфилд?

Познания Лью в английском языке Англии позволили ему понять, что это значит: ему намекают, что он злоупотребляет гостеприимством.

— Я закончил. Отнесу это в офис, выпишем вам стандартный полис, не стесняйтесь вносить туда любые изменения, какие пожелаете, или вообще всё перепишите.

И он снова вышел в искусственный свет пустого пригорода, в кричаще безлюдный вечер.

В тот прекрасный день, когда он уже готов был смириться со своей неспособностью найти очевидный вариант, Кита пригласили в местное отделение «Банка Пруссии» на Виндерштрассе, где его заманил в подсобное помещение герр Шпильмахер, Международный Менеджер, прежде достаточно дружелюбный, а сегодня, скажем так, немного сдержанный. В его руках была тонкая стопка листов.

 — Мы получили информацию из Нью-Йорка. Ваши Kreditbriefe, векселя…, — и он долго пристально смотрел на любопытную фотографию Кайзера на соседнем столе.

   И что.

  — Больше не действительны, — предположил Кит.

   Оживившись, банкир решился быстро посмотреть в лицо Кита:

 — Вы получили от них известия?

   Всё это время, — понял Кит, — он просто его не слушал.

— Я уполномочен выплатить вам остаток средств, не использованных за этот период.

У него была подготовлена маленькая пачка денег, главным образом —купюры по пятьдесят марок.

— Герр Директор банка, — Кит протянул руку. — С вами приятно иметь дело. Рад, что мы можем распрощаться без неловкого проявления сентиментальности.

 Он выскользнул на улицу, немного поплутал по задворкам и зашел в «Банк Ганновера», где по прибытии в Геттинген, в котором, вероятно, благодаря тайному дару предвидения, он открыл небольшой счет для своих выигрышей за столами Остенде: теперь, как он надеялся, он был независим от схем Вайба.

 — Кажется, ты чем-то обеспокоен, — заметил в тот вечер Хамфрид. —Обычно ты — такой типичный американец, без следов мысли на челе.

   Лишь потом, идя на встречу с Яшмин, Кит начал обдумывать ситуацию.

Теперь ему стало казаться, что Скарсдейл Вайб слишком охотно согласился с планом Кита поехать учиться в Геттинген. В чем бы ни заключался долгосрочный план, это, по-видимому, была расплата. Кит не мог понять это так отчетливо, как ему хотелось, но чувствовал по красноречивым взглядам, направленным на него в банке.

Он нашел Яшмин, как всегда, на третьем этаже Аудиториенхаус, в читальном зале, среди хаоса раскрытых книг, сходившихся в точке ее лучезарно внимательного лица. Он узнал сброшюрованный экземпляр докторской диссертации, Habilitationsschrift, Римана (1854 г.) о основаниях геометрии, но не увидел статью о простых элементах 1859 года.

  — Что, нет æ-функции?

Она подняла глаза, вовсе не растерянная, словно заметила, когда он вошел.

   Ему хотелось бы так думать.

— Это для меня — как Священное Писание, — сказала она. — Теперь я понимаю, что гипотеза была лишь крючком, призванным затянуть меня достаточно далеко, чтобы подготовить к настоящему открытию, его поразительному перевоображению пространства, это — нечто большее, чем привычный Achphänomen ... ангел, слишком яркий, чтобы посмотреть прямо на него, одну за другой освещает страницы, которые я должна прочесть. Из-за этого я стала очень тяжелым человеком.

 — Это точно.

Они вышли из Аудиториенхаус и шли сквозь вечерние сумерки.

 — У меня сегодня есть новость, — начал Кит, но тут из кустов выскочил сумасшедший молодой человек с криками:

—  Четвертое Измерение! Четвертое Измерение!

— ** твою мать, — вздохнула Яшмин с каким-то остервенением, увернувшись от его рук, прежде чем Кит успел вмешаться.

   Молодой человек побежал вниз по улице.

  — Мне нужно носить с собой оружие, — сказала она.

  — Что это он там орал?

  — Четвертое Измерение! — ответила она. — Четвертое Измерение!

— О. Ну, полагаю, он приехал, куда нужно. Ему определенно нужно встретиться с Минковским.

— В последнее время они повсюду. Называют себя «Отзовиками». Богоискатели. Новый подкласс еретиков, на этот раз — против Ленина и его Большевиков, говорят, что они — Анти-Материалисты, ревностные читатели Маха и Успенского, сверх меры сосредоточенные на чем-то, что они называют «четвертым измерением». Признает ли его д-р Минковский или даже любой алгебраист на улице — это уже другой вопрос. Но им без особых усилий удалось привести в бешенство Материалистов в Женеве. Говорят, что сам Ленин сейчас пишет огромную книгу, призванную опровергнуть «четвертое измерение», насколько я поняла, его позиция заключается в том, что Царя можно свергнуть с престола только в трех измерениях.

— Интригующая мысль... Но что эти ребята хотят от тебя?

 — Это продолжается уже давно. Они ничего особо не говорят, обычно просто стоят и смотрят на меня этим затравленным взглядом.

— Погоди, позволь угадать. Они думают, что ты знаешь, как попасть в четвертое измерение.

   Она скорчила кислую физиономию.

— Я знала, что ты поймешь. Но становится только хуже. Кажется, И. П. Н. Т. тоже в городе. Они хотят, чтобы я покинула Геттинген и вернулась под их крыло. Неважно, хочу я уезжать или нет.