На диких берегах

Хассет указал на Ника и Бонни, а после в сторону поляны. Потом развернулся и стал уходить, бросив напоследок ещё какую-то фразу своим людям.

– И что бы это значило? – терялась в догадках Морган.

– Ну, мы, типа, познакомились, теперь им всем пора в свою деревню, – провожая взглядом вождя, предположил Паркер.

Но Ник оказался не совсем прав. Аборигены как по команде подхватили ребят под руки и потащили их вслед за вождём.

– Эй, что вы делаете? Отпустите! – Бонни попыталась вырваться, но сопротивление было бесполезно.

Ника и Бонни вывели на уже знакомую им поляну, с которой они совсем недавно сбежали без оглядки. Их подвели к светящемуся камню, и все аборигены упали перед ними на колени. Пользуясь моментом, Бонни шепнула Николасу:

– Зачем они привели нас сюда? Что им нужно?

– Может, так у них принято встречать гостей? – предположил Ник. Он всё больше стал напоминать эксперта в неизвестной расе.

Зазвучали инструменты, чем-то напоминающие барабаны. В воздухе почувствовался запах какой-то жжёной травы. Аборигены собрались в круг и стали исполнять что-то вроде ритуального танца.

– У! А! У! Канеска!

– У! А! У! У! А! У!

Дикарей на поляне становилось всё больше, и каждый из них присоединялся к танцу.

– Ха, так вот как выглядит местная туса, – усмехнулся Николас. – Камень я бы всё-таки заменил дискошаром и добавил бы каких-нибудь напитков. Похоже, они решили устроить настоящий праздник в нашу честь!

– Того парня подвесили умирать над камнем, а ради нас устроили праздник? – усомнилась Бонни.

– Мало ли, что он натворил, – развёл руками Николас. – Мы ведь здесь абсолютно ни при чём.

Женщины племени принесли ещё фруктов и разложили их на поляне. Ник тут же заметил это.

– Бонн, смотри. Всё, что я съел, успешно восполнили. Как думаешь, они нас этим угостят?

– Не уверена, – Бонни поймала на себе пристальный, сосредоточенный взгляд Хассета, и ей стало не по себе. – Почему вождь на меня так странно смотрит? Меня это пугает.

– Может, всё дело в той кислой мине, что ты строишь? Расслабься и повторяй за мной, – Ник стал двигаться в такт звучащей «музыке». – Мы должны поддержать настроение праздника.

Бонни по примеру Николаса стала покачиваться из стороны в сторону, как все вокруг. С опаской она поглядывала на камень в центре поляны, на котором всё ещё были видны следы крови.

– Хочется верить, что эти люди не попытаются нас убить и подвесить над ним.

– Думаю, если бы они хотели, давно бы сделали это, – рассуждал Ник. – Погляди, как все мило улыбаются нам. Выглядит так, будто они хотят с нами подружиться.

Морган очень хотелось бы в это верить, но что-то в глубине души не давало ей покоя. Вдруг один из аборигенов подбежал к Бонни и вручил ей венок из цветов, показывая жестами, что его нужно надеть на голову.

– Это мне? Как красиво! – поблагодарила девушка.

Абориген указал пальцем на их главаря, и Бонни увидела, что и у него на голове появился такой же венок.

– Как приятно! Спасибо! – Морган слегка поклонилась в сторону Хассета и улыбнулась ему.

После танца вождь подошёл к Бонни и Нику, приглашая их к листу с фруктами.

– Отэлаледс сан! – проговорил он.

– О, нам можно угоститься? – Николас подмигнул Бонни. – Я же говорил, это праздник в нашу честь!

На этот раз и Морган не стала отказывать себе в удовольствии поесть. «М-м-м, какие свежие, сочные фрукты!» – думала девушка, сдерживаясь из последних сил, чтобы не броситься на еду, как дикарка. После трапезы главарь протянул ребятам свёрнутые трубочкой листья со словами:

– Отэлаледс!

– И это тоже нам?! – воскликнул Ник. – А что с ними делать?

Хассет взял один лист и сделал несколько жевательных движений челюстью.

– Видимо, он предлагает нам это съесть, – догадалась Бонни, принюхиваясь к листьям в своей руке. – Эм, пахнет не очень.

Вождь угрожающе посмотрел на ребят и настойчиво повторил:

– Отэлаледс!

Николас, заметив появившуюся агрессию во взгляде Хассета, шепнул Бонни:

– Похоже, мы обязательно должны это попробовать, чтобы не разозлить вождя.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Морган. – Судя по его виду, если мы не попробуем, он съест нас самих.

На пару с Ником она стала медленно жевать листья. Они оказались мягкими и сначала были сладкими на вкус, но затем сладость переходила в терпкую горечь. Хассет стоял рядом и не сводил с ребят глаз, пока не убедился, что они проглотили всё, что им было предложено. Покончив с последним листом, Бонни взглянула на вождя и, пользуясь тем, что он не понимает её языка, с улыбкой произнесла:

– Фу, ну и гадость! Ничего более горького и противного не ела!

– А как по мне, вполне съедобно, – так же улыбаясь, проговорил Ник. – Только послевкусие какое-то странное, у меня даже щёки онемели немного…

– А у меня весь рот будто прожгло огнём, – Морган стала трогать свои щёки словно одеревеневшим языком, и от этого заметно поднималось настроение.