На Диком Западе

Перед охотниками стоял юноша, почти еще мальчик, на вид не старше семнадцати лет, несмотря на высокий рост и крепкое сложение.

Серая куртка с зелеными кантами плотно охватывала его стройный стан. Панталоны из лосиной кожи были вправлены в высокие штиблеты, черные волосы, спутанные во сне, спускались на высокий лоб и обрамляли красивое, свежее лицо. В руке он держал черную тирольскую шляпу с пером.

— Однако, сэр, — проговорил Разящая Рука, — вы довольно крепко спите.

— Устал! — рассмеялся юноша, переводя взгляд на индейца. — Он мирный? — наивно спросил он.

— Мирный, — не мог не улыбнуться охотник. — Но скажите мне, пожалуйста, кто пустил вас в прерию?

— Пустил? Меня? Я поехал сам, сэр!

— И давно вы едете?

— Двадцать восьмой день.

— И вы до сих пор не ограблены и не оскальпированы?

— О, сэр, это ведь только в романах описываются подобные ужасы! Кроме того, я вооружен.

— Хорошо же вы пользуетесь своим оружием! Где оно?

Юноша вспыхнул и поднял с земли ружье.

— Раз вы до сих пор еще живы, скажите: куда же вы направляетесь?

— К горам, сэр, к истокам Бобровой реки!

При этих словах индейский вождь сделал шаг вперед.

— Откуда моему сыну известно о существовании этой реки? — спросил он резким тоном.

— Виноват, сэр, я бы не хотел этого говорить.

Виннету быстро произнес несколько слов по-апачски, после чего Разящая Рука с удивлением и любопытством посмотрел на юношу.

— Ну, сэр, — сказал он, — так как мы едем в одно место, то не угодно ли вам присоединиться к нам?

— Благодарю вас, сэр, с удовольствием. Меня зовут Вильям Кребс.

Охотник пожал протянутую ему руку.

— Я известен в пустыне под именем Разящей Руки, — сказал он, — иногда меня называют Олдом[7]

, хотя, как видите, я еще не стар… А это мой друг, вождь апачей Виннету.

Юноша пожал руку и вождю.

— Очень рад, сэр, — сказал он, — мне рассказывали много ужасов про апачей!..

— Апачи великие воины, — произнес Виннету, — они не обижают беззащитных.

— Теперь, сэр Кребс, собирайтесь — нам пора присоединиться к нашим товарищам.

— Разве вы не одни?

— Нет… Наш бивак недалеко отсюда… Неужели вы не заметили нашего костра?

— Нет, сэр, я так устал и так крепко спал… Я сейчас, сэр…

Вильям свистнул.

Послышался конский топот, и через несколько секунд перед юношей стоял чудесный арабский конь белоснежной масти.

— Как до сих пор не украли у вас эту чудную лошадь? — удивился Разящая Рука.

— О, сэр, Блекки никому не дается, кроме меня, — отвечал юноша, лаская животное и проворно накладывая седло, — он загрызет всякого, кто только осмелится до него дотронуться. Уверяю вас, что он разбудил бы меня, если бы вы подошли ко мне с дурными намерениями.

Виннету кивнул головой.

— Он заметил меня, когда я подходил, — сказал он, — умная лошадь все время следила за мной. Она понимает, какой человек злой, а какой нет…

— Скажите, Вильям, — спросил Разящая Рука, — что это у вас за инструменты?

С этими словами он указал на кожаные пакеты, которые Кребс прикреплял к седлу.

— Здесь, сэр Олд, мотыги, лопата, топор и прибор для промывки золота.

— Где же мой сын думает копать золото? — спросил Виннету.

— На Бобровой реке.

Олд и Виннету снова обменялись несколькими фразами на апачском языке, после чего охотник сказал, качая головой:

— Ну, во всяком случае, я бы не советовал вам говорить об этом каждому встречному: это может привести вас к дурным последствиям.

— О, сэр, я очень хорошо чувствую людей. Кроме того, ваши имена уже знакомы — вдали от этих мест их произносили с уважением. Я от души рад этой встрече.

— Мой сын сказал хорошо! — одобрил Виннету.

— Идемте же, — предложил Олд.

Солнце уже поднялось над горизонтом. Дальние горные цепи курились в прозрачной дымке. Прерия ожила. Мириады насекомых оглашали ее разнообразным стрекотанием, а сверху неслись всевозможные звуки, издаваемые представителями пернатого царства.

Вдали, около горевшего костра, на котором варился кофе, виднелась группа охотников.

Появление нового спутника вызвало немалое удивление, но по обычаю никто не задавал никаких вопросов.

Разящая Рука назвал своих товарищей по именам, или, скорее, прозвищам, приобретенным ими во время жизни в прериях, и представил им юного золотоискателя.

— С каким удовольствием я выпью кофе! — воскликнул Вильям.

— Разве вам давно не приходилось его пить? — поинтересовался Бауман.

— Мне не советовали раскладывать костер, — отвечал Кребс, — чтобы не привлекать чьего-либо внимания, поэтому и кофе приходилось пить очень редко.

Виннету, несмотря на свое обычное самообладание, с трудом скрывал любопытство, которое вселял в него новый компаньон предприятия, и внимательно следил за ним во время завтрака.

Разящая Рука один из всех прекрасно понимал, чем вызвано любопытство апачского вождя. Ему самому чрезвычайно хотелось узнать, откуда Вильяму Кребсу известна тайна апачского вождя. Несомненно, что Вильям Кребс знает о золотых россыпях Бобровой реки, что, как он и сам говорил, являлось целью его путешествия.

Но если тайна известна Кребсу, значит она могла быть известна и другим людям?!